Джеймс Уиллард Шульц - Золотая пыль

– Очень плохо. Боюсь, что без этой половины карты мы не найдем того, что он тебе оставил. Сын, быть может она похоронена вместе с ним. Может быть, он пользовался ею, когда ходил к тайнику, а потом забыл положить обратно в жестянку.

– Ты проверяла карманы старика, – сказал я Апаки. – Ты не находила там лист бумаги?

– Я проверила все карманы, там ничего не было, только в одном была трубка, табак, нож и спички. А в чем дело? Что-то пропало?

– Бумага с рисунками, которые говорят, где найти желтые камни, которые от спрятал.

– Я очень внимательно проверила все карманы; если бы я нашла бумагу, то непременно забрала бы ее, ведь я знаю, как белые ценят то, что написано на бумаге.

– Ладно, тут может быть много тайников: давай поищем, – сказал отец.

Мы тщательно осмотрели помещение – полки, лежанку, проверили стены и одежду, валявшуюся на полу, но не нашли ни клочка бумаги.

Апаки стала проверять седла – вьючные и верховые, запасы продуктов, одежду и все остальное, что осталось от старика и было погружено в повозку. Я сел на лежанку – мне было очень грустно. Отец стал проверять пол из утоптанной глины – он стучал по нему пятками, слушая, не будет ли где глухого звука, свидетельствующего о пустоте. Я сказал ему, что он теряет время, он сказал, что сам знает и делает это просто так.

– Сын, – вдруг сказал он, – мы не видели блокнота Энди. Он всегда носил его во внутреннем кармане своего коричневого пальто, а мы только что его осматривали.

– Верно. Карта была на двух листках, вырванных из этого блокнота, – ответил я, вышел к повозке и снова проверил карманы пальто. Они были пусты.

– Что ты там ищешь? – спросила Апаки.

– Много листков бумаги в черной кожаной обертке.

– Да, я помню, что видела такое у Белой Головы, но еще до того, как от перебрался сюда, наверх. Орленок, хочу спросить тебя. Почему тот, кто его убил, взял эту вещь? Индейцы никогда бумагой не пользуются.

– Так и есть.

– Почему тот, кто убил Энди, не взял эти хорошие рубашки, носки и седла?

– Похоже, ты сама это знаешь, так скажи нам.

– Скажу. Убийца всего этого не взял, потому что у него такого и так много; это был не индеец, а белый, – ответила она.

– Нет. Это был индеец. А вещи он не взял, потому что ему не на чем было их увезти, – ответил я.

– Сын, может она и права, – сказал отец. – Бобы и кукуруза из мешков высыпаны на пол. Разве индеец так поступит? Нет. Мне кажется, что это работа белого, который искал что-то, что могло бы в них быть.

– Да. Камни из жёлтого металла, – сказала Апаки.

Тут вернулись Одинокий Бизон и Черная Выдра, и последний сказал нам:

– Мы не нашли следов убийцы ни на сухом травянистом склоне, ни на покрытой сухими листьями земле в лесу, поэтому мы вернулись туда, где прерия врезается в озеро, и оттуда свернули на тропу, ведущую оттуда на запад через горы, и там нашли следы двух лошадей, которые спускались в прерию и потом поднялись обратно. Следы были оставлены в тот день, когда был убит Белая Голова. Всадники спешились, привязали лошадей в лесу, ушли куда-то на некоторое время – пока лошади оставались там, они истоптали всю землю. И на взрыхленной земле мы нашли следы ног, обутых в мокасины.

– Мокасины с подошвой из твердой кожи, не из сыромятной, как у жителей равнин, – пояснил Одинокий Бизон.

– Эти два всадника были из племен с западной стороны, – сказал отец.

– Да, вождь. Может, это и есть убийцы Белой Головы. Если они пришли из-за Хребта с миром, почему не заглянули в твой торговый дом, вместо того чтобы привязывать лошадей там, где мы не могли бы их увидеть, и почему пошли дальше пешком, чтобы сделать то, что хотели?

– Это были не индейцы, а белые, – вставила Апаки и снова сказала, почему она так думает.

Когда она закончила, Одинокий Бизон сказал:

– Мы не видели тут белых, никаких их следов, с тех пор как здесь проехал тот, с караваном. Странно, что убийца, или убийцы, забрали из хижины то, что ценится у индейцев; но, быть может, они торопились или надеялись вернуться позднее, чтобы забрать одежду и все остальное.

Апаки фыркнула, тряхнула головой и сказала:

– Я видела не одного белого, который носил мокасины. И еще: индейцы не стали бы забирать бумагу из жестянки.

Тогда я и рассказал им двоим о карте, состоящей из двух частей, и о том, какой потерей для нас является пропажа части, которая хранилась у Энди. Я принес свою часть и показал им, и они тщательно изучили рисунок, пользуясь моими пояснениями.

Когда я закончил, Одинокий Бизон сказал: