Герт Нюгордсхауг - Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

Шолд медленно кивнул, нахмурив брови.

— Стало быть, — продолжал Фредрик, — необходимо точно установить, что именно происходило в отделе античной скульптуры в указанное время, кто туда заходил и что делал.

— Насколько я понимаю, это элементарная задача для полиции. — Шолд говорил медленно, две кружки пива явно повлияли на его усталый мозг.

— Совершенно верно. Полиция, несомненно, старается расписать по минутам этот промежуток времени. И все же. Есть что-то, чего мы не принимаем во внимание. Что-то настолько очевидное, что ускользает от нашего зрения.

Шолд покачал головой.

— Нет, это просто невозможно. С какой точки зрения ни подойти — совершенно невозможно.

— Хорошо, — горячо произнес Фредрик. — остается забыть точки зрения, во всяком случае пренебречь временем и размерами.

— Не понял, — вяло произнес Шолд.

Он был готов замкнуться в маленьком тесном мирке на дне пивной кружки.

— Попробуй все-таки выслушать меня еще немного, — попросил Фредрик, борясь с нарастающей усталостью. — Ты ведь постоянно общаешься с сотрудниками музея. После того случая ничего необычного не происходило, не было сказано ничего такого, что привлекло твое внимание?

— В половине одиннадцатого профессор Себерг, который читал там лекцию, развел руками, выходя из зала, и сказал: «Тупицы». Мне сообщила об этом дежурная. — Шолд говорил монотонно, с оттенком меланхолии в голосе. — Необычно крепкое выражение в устах Себерга.

— Тупицы?

— Вот именно. Тупицы.

Фредрик покрутил кружку между ладонями, прежде чем сделать последний глоток.

— Фредрик? — Шолд устремил на Фредрика мутный взгляд. — В этом есть что-то жуткое. — Он по-прежнему говорил монотонно, вяло, невнятно. — Совсем жуткое. Его убила Мать-Земля. Царь-воитель ста… стоял в его гостиной. Жуть. Два противоположных ис-историко-кут-культурных полюса. Его убило то, чему он отдал свое сердце. Жуть. Хотел бы я знать, почему Каан де Берг пустился наутек, жуткое дело, Фредрик.

Фредрик встал.

— Пора нам отправляться по домам, Лекфинн. Сегодня мы дальше не продвинемся. — Он повлек за собой Шолда к выходу.

— Страшное дело. Но археологи не убивают друг друга. Никогда, — бормотал Шолд, выходя следом за Фредриком на улицу.

Они взяли курс на стоянку такси, требовалось посадить Лекфинна на машину.

— А ты как будто хромаешь, Фредрик.

Фредрик остановился. В самом деле. Только сейчас он поймал себя на том, что хромает на левую ногу. Он ощутил покалывание в левом бедре, с внутренней стороны.

— Растянул мышцу, — объяснил он.

— Все мы в каком-то смысле страдаем растяжением разного рода, — философски произнес Лекфинн.

Они постояли несколько минут, ожидая такси. То и дело налетали порывы холодного сырого осеннего ветра. Фредрик решил не ходить далеко, а переночевать в «Гранд-отеле». Заранее представлял себе мягкую, теплую постель в гостиничном номере.

Уже садясь в машину, Лекфинн Шолод вдруг вспомнил:

— У него были разбиты суставы правой руки. Должно быть, Халлгрим ехал в больницу, обернув руку полотенцем, когда камень пробил ветровое стекло.

Фредрик проводил такси, помахал рукой.

Потом захромал, борясь с леденящим ветром, в гостиницу, и плотно сжатые его губы словно призваны были выражать решительный протест.

Не может, нет, не может быть такого.

Фредрик растерянно поднялся с кровати, не узнавая узор занавесок. У него болела голова, покалывало мышцу бедра. Часы показывали половину шестого.

«Гранд-отель»?

Он спал неспокойно, но без сновидений.

Сев на кровать, растер виски. Сделал добрый глоток воды из графина на тумбочке. Постепенно мешанина в голове сменилась более четкими образами.

Да, так оно и было.

Он должен был отправиться на тот свет. Он, а не Халлгрим Хелльгрен. Камень был подвешен на веревке под мостом не для археолога. Он должен был разбить голову Фредрика Дрюма. Слова, произнесенные Лекфинном Шолдом вчера вечером, перед тем как он нырнул в машину, не оставляли места для сомнения.

Он нисколько не отдохнул за ночь. Тем не менее доковылял до ванной и включил душ. На внутренней стороне левого бедра, чуть повыше колена, увидел красное пятно. Мышца отзывалась болью на прикосновение. Он осторожно намылился, тщетно пытаясь сообразить, где и когда получил эту травму.