Герт Нюгордсхауг - Горький мед. Гренландская кукла. Кодекс смерти. Девятый принцип. Перст Касандры

Бар Моайяда находился на ничейной земле. Эта часть старой бухты оказалась зажатой между коптскими кварталами, трущобами на западе и еврейскими районами на востоке. Остальная часть города принадлежала мусульманам. Основные потоки людей и автомобилей огибали бухту по центральным улицам далеко позади этого места. Кварталы города соединялись целой сетью улочек и переулков, настолько узких, что по ним не могли проехать машины; похоже, заложили их еще при Птолемее Первом. Однако Моайяд страшно гордился тем, что стоя у прилавка собственного бара, мог за еврейским кладбищем разглядеть ворота в Некрополь, известные сейчас под названием Порте де Розетте.

Александрия была прекрасна для тех, кто умел видеть. Для тех, кто умел различать запахи истории. За каждым запахом таилось крошечное зерно мудрости.

Вот и сейчас, в отсутствие клиентов, Моайяд мог помечтать и принюхаться. Он представлял себе, буквально чувствовал оживление в бухте, бурление в старых улочках Брухиума. Королевские дворцы, музей. Серапиум, греческие храмы, мавзолей Александра Македонского, цирк, театр, школу фехтования и, уж конечно, громадный ипподром. Не забыл он и Фаросский маяк, который должен был быть выше самой высокой пирамиды.

Все это давно сожгли, сломали, стерли в порошок. Но тощая почва по-прежнему хранила бесценные зерна.

Моайяд положил несколько свежих листиков чая в чайник, закипавший на примусе.

Трое нищих мальчишек, худых и страшных как смертный грех, мучили бездомную собаку. При каждом тычке заостренной бамбуковой палки она жалобно скулила и пыталась убежать; но вид страданий несчастного животного только подливал масла в огонь, и негодяи с громкими криками восторга старались выколоть собаке глаза. Но вот они заметили спящего на пляже мужчину. Собака сразу была забыта. Мальчишки уселись на песке в нескольких метрах от зонтика и стали присматриваться. В полной тишине они бесцельно тыкали своими палками в песок.

«Дети коптов, — подумал Моайяд. — Бедняки без морали. Без Бога». Среди многомиллионного населения Александрии этот народец пользовался дурной славой. Именно из коптских кварталов на свет божий выползали проститутки, пьяницы, воры, контрабандисты и убийцы. Они не знали Аллаха, который мог бы позаботиться об их заблудших душах, наставить их на путь истинный. Многие из них жили в развалинах старых конюшен, под одной крышей с крысами и одичавшими собаками. Даже те, у кого был приличный дом, не видели ничего зазорного в краже вещей ближнего своего и всегда были не прочь умыкнуть то, что плохо лежало.

«Insha'allah», — пробормотал Моайяд и глотнул чаю. На все воля Аллаха. По воле Аллаха человек получает все необходимое для жизни.

Мальчишки переместились поближе к спящему. Моайяд наблюдал за ними краем глаза.

Он не мог припомнить более душного и давящего на нервы вечера. Это был настоящий рекорд. Солнце зашло, и со всех сторон подползала темнота, лишь на горизонте растекался пурпурный закат, такой яркий, что резало глаза. Кровавые отблески каким-то образом умудрялись проникать даже в самые темные уголки пляжа. Странный мерцающий свет, не предвещавший ничего хорошего.

Запах стоячей воды смешивался со сладковатыми выхлопными газами машин. Моайяд прикрыл нижнюю часть лица концом головного покрывала и удобно пристроился под полками с бутылками. Отсюда он мог наблюдать за миганием маяков вдали, хотя сейчас их еще не зажигали. Крыша на Дворце Хедив все оседала и оседала, сейчас строение больше всего походило на конюшню. «Через несколько лет он наверняка завалится», — подумал старик. Дворец Хедив возводился как копия Сераля в Истанбуле, как рассказывал мудрый Ибрахим, знаток истории старой и новой Александрии. Ибрахим каждое утро выпивал в баре Моайяда по две чашки karkadhe, подмигивая спешащим на рынок женщинам.

Один из мальчишек наконец осмелился осторожно провести бамбуковой палкой по груди спящего, и тот резко приподнялся, что-то выкрикнул и перевернулся на живот. Мальчишки отпрянули все так же молча. Пурпурный цвет заката поблек.

Старый Моайяд покачал головой. Слишком многое в жизни было недоступно его пониманию, и не было нужных слов, чтобы задать нужные вопросы. Или он забыл их? На все воля Аллаха. — Вот, к примеру, этот европеец, пришел на его пляж два дня тому назад; усталое, заросшее щетиной лицо, потухший взор. Но даже это не могло скрыть его красоту, и старый Моайяд сразу же распознал в нем доброго человека, не способного на злые мысли и дела. Мужчина взял напрокат один из зонтиков. Он купил две бутылки вина «Омар Хайям» и четыре банки «Спорт-колы». Моайяд заметил, что он смешивал в пластиковом стаканчике красное вино пополам с колой и тут же пил. Опустошив все бутылки и банки, он проспал пять часов. Затем снова заказал те же напитки и так же их выпил. И опять отключился на несколько часов. Так он и прожил на пляже двое суток. Когда Моайяд предложил ему дыню и свежий esh, круглую египетскую лепешку, он только слабо улыбнулся и покачал головой. Но каждый раз, когда Моайяд приносил под зонтик вино и колу, иностранец давал ему большой bakshis — целый египетский фунт.