Мария Сорокина - МАСА - пять месяцев в Израиле

Собеседование в Intercontinental переносили дважды, а потом сказали просто приезжать. Собеседование с кондитерской все же произошло. Вел шеф-кондитер, Рам. Он рассказал, что в штате примерно 40 кондитеров. Я спросила, можно ли совместить кондитерку и хлеб. Он – что честно не советует мне хлеб. Там работают только крепкие мужчины. Я не упрямилась.

Очень кстати по графику от WUJS прилетело письмо с темой Declaration guide. Это был документ, описывающий политическую и военную ситуацию в Израиле. Мы должны были подписать, что понимаем, куда едем. Я как раз начинала понимать.

Лена Айзикович, которую я тогда читала особенно внимательно, подробно описывала, что делать, когда сирена застала тебя в автобусе. Когда она подняла тебя ночью. По какой стороне улицы идти на работу. За какими объектами прятаться на улице. И так далее.

Лена находилась в Ашдоде, почти на границе – туда в самом деле отправлялось много ракет. Я целилась в Тель-Авив, совсем другое место. Это несколько успокаивало, но, что произойдет с конфликтом к началу сентября, было неясно. Я решила просто сделать все, что можно, чтобы поехать, если ситуация позволит.

А делать теперь предстояло специальную визу типа А2. Первым шагом была консульская проверка происхождения. В списке документов значилось:

– Свидетельство о браке/разводе родителей. Если менялась фамилия мамы и нет свидетельства – трудовую книжку;

– Документы, подтверждающие еврейские корни (бабушек/дедушек): свидетельства о рождении, военные билеты, советские паспорта, справки о работе, выписки из домовой книги. Если есть документы прабабушек и прадедушек – рекомендовали тоже брать.

Вот тут я ярче, чем от войны, почувствовала, во что ввязываюсь. Также был раздел «чего не брать» – сумку, никакую, даже дамскую. С ней в консульство не пустят. Потом, правда, выяснилось, что есть платная камера хранения.

Я перевела дух и поехала к родителям смотреть, что из документов сохранилось.

Мне повезло. Хранением документов занималась мама. К моменту, когда они переходили к ней в руки от дедушки, почти все было утеряно, но она аккуратно получила повторные. Еврейская линия выглядела так: мой прадедушка Гинзбург Семен Сергеевич, его дочь и моя бабушка Марина Семеновна, затем ее дочь – моя мама. У меня на руках были:

– свидетельство о рождении мамы (оригинал);

– свидетельство о браке бабушки и дедушки (повторное);

– свидетельство о рождении бабушки (повторное);

– свидетельство о смерти бабушки (оригинал, но без указания национальности);

– свидетельство о смерти прадедушки (повторное).

Я дозвонилась в консульство. Меня записали на через неделю. Сказали, что прием с 9:00 до 12:00.

Теперь мы с Андреем отправились в загс записываться на регистрацию брака. Был конец июля. Девушка развела руками и сказала, что может предложить нам третье сентября. Программа стартовала восьмого. К моменту, когда мы вернулись с оплаченной пошлиной, мы уже смирились с этим вариантом. Но она неожиданно сжалилась и предложила 27 августа. Мы восприняли это аплодисментами.

Одновременно у нас пошли продажи гастрономического тура в Тоскану. Мы тогда только запустили это направление в дополнение к кулинарным мастер-классам. Ездили в Италию, составляли маршруты, упаковывали в интересные туры и набирали группы в Москве.

Первые несколько наших туров были в Калабрию – регион на юге Италии, очень дорогой моему сердцу. Мы долго пытались наладить продажи, но это не получалось. Прямых рейсов туда не было, с пересадкой не полетишь на выходные. Упакованный тур на неделю неизбежно получался дорогим.

Мы решили попробовать Тоскану. С прямым рейсом и распиаренным регионом дело пошло по-другому. В июле группа уже не влезала в один минивэн. Стало ясно, что тур точно состоится и мне нужно будет его сопровождать в конце сентября. То есть лететь туда из Тель-Авива посреди программы?

Я взаимодействовала с этим фактом в формате «подумаю об этом завтра».

Меня предупреждали, что будет очередь, поэтому в консульство я приехала к 8:30. Хвост на вход уже стоял и ждал открытия. Я смиренно встала последней.

В 9:00 охранник начал по одному пропускать внутрь. Нужно было назвать имя, показать паспорт, он проверял по списку. Внутри был металлоискатель и сканер для вещей аэропортового типа. Вещи с собой никто не брал, но через него пропускали все, что было в руках и карманах: телефоны, кошельки, папки с документами.