Максим Удовиченко - Неведомое зарубежье

– Так… Ты говоришь, нарисовал пентакль «Незабываемые встречи» не только у лаза под столовую? – осознавая неизбежность надвигающихся событий, переспросил Аристарх.

– Конечно шеф, с этими разбойниками нужна бескомпромиссная борьба, поэтому для верности один пентакль «Неотвратимость судьбоносных встреч» под окном Льва и другой, такой же, неподалёку, под твоим окном.

Пусть встретят свою судьбу в Мавритании! – всматриваясь в ночную даль пустыни сквозь окуляры бинокля, непринуждённо проронил Мухаммед.

– Ой, ой! Шеф взгляни на это! – передовая бинокль Аристарху, Мухаммед продолжал невооружённым глазом всматриваться в ночную пустыню.

Внимательно разглядывая сквозь оптику бинокля зеленоватый пейзаж ночной пустыни, Аристарх различил длинную цепь звериной колонны. Коты бодрым маршем, в колонну по два, шли едва различимой тропой в направлении лагеря.

«Семьями выдвигаются, прямо как в передаче «Жди меня», – подумал Аристарх, отмечая очевидную слаженность передвижения и организованность строя.

– Скорее беги в лагерь, стирай все пентакли, предупреди руководство, спрячь зоолога Жана-Филиппа и знатока кошачьих, Сулеймана. К котам не подходить эти полчища сметут всех и вся! – громко инструктировал Аристарх своего напарника, тщетно пытаясь разглядеть хвост колонны кошачьих.

Проделав не лёгкий переход, коты сходу ворвались в столовую. Произведя немыслимый беспорядок и разорив месячный запас провианта, животные мирно разместились под модулями, где в тесном семейном коллективе с урчанием доедали остатки добычи.

Приостановив борьбу с котами ввиду их численного превосходства и, в целом, мирных намерений, Аристарх распустил команду на отдых.

Лагерь и его жители переживали временное затишье, полевые командиры во главе с Маланьей потянулись в свою глиняную хижину для подведения итогов и планирования мероприятий.

– Аристарх! Пойдём, угощу тебя чаем и познакомлю с товарищами по революционной борьбе! – вдруг окликнул спускавшегося с песчаного бархана Аристарха революционный деятель Маланья.

– От чая не откажусь! – ответил Аристарх, присоединяясь к группе бедуинов.

Пройдя в приземистую глиняную хибару, Аристарх, к своему удивлению, обнаружил что в тусклом свете керосиновой лампы на заботливо расстеленных на полу льняных циновках уже восседали три бедуина. Расставив партию в нарды, они покуривали небольшие серебряные трубки, наполняя тесную хижину знакомым сладковатым дымом.

– Знакомьтесь, это наш революционный товарищ из России – Аристарх, прибыл к нам поделиться последними новостями с Большой земли. Да, кстати, у Аристарха абсолютно новый взгляд на устоявшиеся революционные тезисы и не только… – представил Маланья на арабском языке своего гостя, затем специально для Аристарха перевёл вышесказанное на английский язык.

«Странное и неоднозначное у него обо мне мнение, – подумал Аристарх, – Новый взгляд на устоявшиеся революционные тезисы и не только – что он, собственно, имеет в виду?» – размышлял Аристарх, прокручивая в голове возможные варианты значения фразы.

– Милости просим, Аристарх из России, проходите, присаживайтесь! – услышал он в ответ многоголосье собравшихся командиров на различных языках, включая испанский и даже ломанный русский.

В узенькое окошко глиняной хибары проглядывал месяц в окружении нескольких звёзд. Из дверного проёма едва виднелась бесконечная череда барханов, окутанных темнотой сахарской ночи.

Особенности природы пустыни странным образом отражались на поведении её обитателей. Так, ещё недавняя нервозность и волнения по поводу нашествия диких животных, как-то сами собой сменились спокойствием и безмятежностью.

По указанию Маланьи один из бедуинов достал три стограммовых пачки зелёного чая и килограммовый пакет сахарного песка. Вскипятив на газовой горелке полулитровый металлический чайник, он с лёгкостью высыпал туда три пачки чая и полкило сахара.

Несколькими минутами позднее Маланья, не принимая никаких отказов, любезно предложил Аристарху выпить чашку замечательного сахарского чая. Не имея возможности отказаться, Аристарх любезно согласился. Выпитый чай вызвал неожиданные трансформации у доселе спокойного Аристарха. Глаза вдруг настолько широко открылись, что он взглянул на мир совершенно по-иному. Осмотревшись и не совсем узнав своё окружение Аристарх вдруг, к своему неописуемому удивлению, как бы невзначай спросил на английском языке: «А кто мне скажет, товарищи бедуины, где тут у вас золото зарыто?». Переведённый на арабский язык вопрос Аристарха вызвал минутное молчание и нездоровую возню бедуинов, своевременно прерванную революционным деятелем Маланьей.