Василий Кучерявенко - Перекоп ушел на Юг

Японский офицер Мацубара неистовствовал. Многие хижины малайцев опустели, а многие были сожжены. Обезумевшее от ужаса население скрывалось в джунглях.

Моряков опять привели к офицеру. На этот раз Мацубара не кричал, а слащаво улыбался и обещал всех, кто скажет «правду» о потоплении «Перекопа», взять на корабль и вывезти с острова. Но ему по-прежнему отвечали: «Перекоп» потопили японские самолеты.

— Что вы будете делать среди этих дикарей? Вы понимаете, что вас ждет на этом острове? Вы понимаете — смерть, — убеждал Мацубара. — А если вы скажете правду, — вкрадчиво продолжал он, — то… скоро будете дома.

Моряки молчали. Тогда Мацубара распорядился забрать на корабль капитана. Только одного капитана!

Японские матросы схватили Демидова за руки и, толкая его в спину, поволокли.

Погребной выкрикнул:

— Или всех забирайте, или никого!

Он попытался загородить собой капитана, но его оттолкнули.

И вот, в тот момент, когда Александра Африкановича втащили в бот, туда же вскочил и Бахирев. Японцы оставили Демидова и начали избивать прикладами Бахирева. Затем выбросили его в воду.

На помощь Бахиреву бросились Друт и Макаренков. Они подхватили Илью и вынесли на берег.

Демидов, воспользовавшись суматохой, выскочил из бота и присоединился к морякам, которые тут же окружили его плотным кольцом. К ним подскочил Мацубара, сердито закричав по-русски:

— Это что есть? Беспорядок, бунт! Я вас буду учить! Вы сами среди дикарей дикарь стал… Капитан умирай, вы сами будете отвечай. Вы здесь умирай будете… Это я вам говорю — офицер японской императорской флота.

— Успокойтесь, господин Мацубара, — сдерживая ярость, обратился к нему Погребной. Глаза их скрестились, и Мацубара, перестав кричать, уставился на Погребного. — Или всех моряков забирайте, или никого. И дайте нам хинину, бинтов, лекарств. Вы обязаны это сделать в силу международных законов о моряках с погибших судов.

— Хорошо! Вы все останетесь здесь, — угрожающе сказал Мацубара. — Лекарства, бинты вам не нужны. Они нужны нашим раненым. — Затем, обращаясь к своим матросам, он что-то резко выкрикнул; те подтащили к нему Амира — малайского старосту. — Ты и все малайцы будете отвечай, если русские сбегут с острова. Понял?.. Понял, что я сказал? Это закон императорской Японии!..

Японский корабль снялся с якоря и вскоре скрылся за горизонтом.

Опять потянулись дни тревожных ожиданий.

Как ни старались Демидов и Погребной подбодрить людей, настроение у моряков заметно падало. Люди тосковали. Гнетущее впечатление на всех произвела гибель шлюпок. Разговоры шли об одном — как вырваться из плена. Жизнь на острове все более тяготила. Вспоминали о Бударине и его группе — где они?

Малайцы всячески старались помочь морякам, хоть сколько-нибудь облегчить их участь. Однажды прибежал Датук и радостно сообщил, что с острова Борнео тайно пришли две прао — небольшие малайские парусные суда — и через день уходят обратно. Они могут увезти русских на Борнео. И тут же попросил:

— Если вас поймают японские люди, вы не говорите, что вам сказали малайские люди. Вы сами, всё сами знай.

Моряки расцеловали Датука; радости, казалось, не было конца. Разговоры о близком отъезде уже не прекращались. Бахирев отдал Датуку все поддоны для выварки соли, некоторые моряки совали пуговицы на память. Датук подарил Бахиреву простую, хорошо отполированную скорлупу кокосового ореха с дырочками — водяные часы.

В день отъезда на проводы русских пришло много малайцев. Старуха малайка, мать повешенного японцами Пулунгула, обхватила за плечи Евдокию Васильевну и стала что-то причитать.

Амир, глядя на русских, произнес:

— Я — самый старый и самый старший на острове человек. Я много видел. Но никогда не видел таких людей, как русские. Они были раздеты, голодные и все-таки не обижали нас, не трогали наших женщин, не брали даром пищи, а старались добывать ее сами. Они землю расчищали, убикаю, ананасы, кокосовые пальмы садили. Это только хорошие люди— добрые — так делают…

Научили нас соль добывать.

Русские люди — добрые люди! Нас грабили и обижали голландцы, пришли японцы — тоже стали грабить, убивать.

На нашей земле мы не хозяева.

Только вы и считали нас людьми, помогали нам строить хижины. Спасибо вам, большое спасибо, — растроганно закончил он.