Василий Кучерявенко - Перекоп ушел на Юг

Декабрьским утром 1941 года из Владивостокского порта вышел пароход «Перекоп». Ок взял курс на юг, к острову Ява, в порт Сурабая.

Ветер гнал по бухте холодные волны. Густо падал снег, и крупные шустрые снежинки плотно устилали палубу. На кормовом флагштоке легко развевался ярко-алый флаг.

На борту парохода «Перекоп» находилось сорок человек экипажа, среди них были три женщины.

Высокий, худощавый и несколько сутулый кочегар Илья Бахирев, казалось, не обращал внимания на холодный декабрьский ветер и снег: стоял без кепки у поручней на корме судна и задумчиво смотрел на отдаляющийся берег. Медленно проплывали перед ним живописно разбросанные по склонам сопок здания города.

Пароход отходил все дальше, и строения одно за другим неторопливо скрывались за островерхой Орлиной горой. Слева потянулись белый квадрат холодильника, угольная база, справа — последние причалы, склады, а за ними — сигнальная сопка, мыс Эгершельд, Токаревская кошка — узенькая полоска земли, идущая в море, с маяком-мигалкой на ней.

Ненадолго показались свинцовые воды Амурского залива и две скалы, похожие на ослиные уши, торчащие из воды; показались и опять скрылись в белесой колеблющейся сетке падающего снега.

Как всегда в начале нового рейса, настроение у моряков «Перекопа» было приподнятым, но давала о себе знать острая грусть расставания с родным городом, с домашними, друзьями…

Война продолжалась уже шестой месяц. Упорные бои велись под Москвой. Радио по нескольку раз в сутки передавало сводки Советского Информбюро, и в эти часы моряки обычно собирались в ленинской комнате. Здесь первый помощник капитана Борис Александрович Бударин — коренастый, невысокого роста человек со спокойным смуглым, словно загорелым, лицом, с гладко зачесанными назад светло-каштановыми волосами — показывал на карте районы боев, знакомил экипаж с последними событиями. Его всегда подвижное лицо сейчас было задумчивым. Как ни хотелось ему сообщить команде радостные вести, сводки изо дня в день говорили об одном: под Москвой продолжаются упорные бои с гитлеровцами, тыл выполняет гигантскую работу.

Об этих боях и напряженной работе в тылу и думал сейчас Бахирев, глядя на скрывающийся в снежной пелене Владивосток. Его размышления прервала команда капитана Демидова:

— Закрепить якоря по-походному!

Маленький серенький сторожевой корабль «Алексей Пешков» — до начала войны рыбный тральщик — был последним кораблем, встретившимся пароходу «Перекоп» в родных водах.

— Ты что, Бахирев, стоишь здесь на ветру? Простудишься!

Повернувшись, Бахирев увидел рядом с собой старшего механика, как всегда аккуратно одетого в серый, хорошо отутюженный костюм. Ефим Кириллович Погребной, человек уже пожилой, с красивым, чуть продолговатым лицом, высокий и не по летам стройный, казался бледнее обычного. Глядя на него, Бахирев вспомнил вечер в Первомайский праздник на судне и то, как во время танцев Ефим Кириллович пригласил на вальс дневальную, живую, как бегущая от форштевня волна, хохотушку Дусю. Он повел ее в круг легко, притопывая с носка на каблук каждый третий шажок, и было что-то величавое в том, как они танцевали. А когда танец кончился, все порывисто вскочили и горячо захлопали в ладоши. Механик же поклонился и торжественно провел покрасневшую от смущения Дусю к своему месту. Ефим Кириллович будто хотел сказать: «Ну, молодежь, учитесь у нас, стариков, красиво ухаживать за девушками». Именно чутким учителем и товарищем считали Погребного в экипаже…

— Ничего, я крепкий, — ответил, приветливо улыбнувшись Погребному, Бахирев.

— А все-таки лучше иди в каюту да оденься, — сказал Ефим Кириллович и добавил, задумчиво следя за проворно идущим «Алексеем. Пешковым»: — Я был на постройке и спуске этого корабля. Рыбацкое судно, а война началась, и его мобилизовали… — Ефим Кириллович вздохнул: — Когда-то мы теперь вернемся домой?..

Бахирев пошел в свою каюту.

Здесь он увидел забытые кем-то из провожавших детские голубые варежки. Илья тотчас вспомнил, как совсем недавно по каюте бегали дети. Заглядывали в иллюминаторы, усаживались на койки и говорили, говорили без умолку. Одни просили привезти им из плавания кокосовых орехов, другие — синюю или красную бабочку из жарких стран и самого большого жука… «Да, надолго мы теперь расстались с вами, ребятки», — заключил про себя Бахирев.