Генри Райдер Хаггард - Земля теней

Прошло еще полчаса. Наступили сумерки, и в гостиной стало почти темно.

– Как долго! – пробормотала леди Грейвз.

– Пока они не вышли и не позвали нас, есть надежда! – отвечала Эллен, стараясь сохранить все свое мужество.

Вновь наступила тишина. Становилось все темнее.

Потом в коридоре послышались приближающиеся шаги доктора Чайлдса. Все инстинктивно поднялись с мест, ожидая страшных окончательных слов. Доктор вошел, но лица его в темноте они разглядеть не могли.

– Позвольте мне горевать!

– Леди Грейвз, вы здесь?

– Да! – прошептала несчастная женщина.

– Леди Грейвз, я пришел сказать вам, что по милости Неба крепкий организм вашего сына одержал победу и теперь, насколько позволяют судить мои скромные познания в медицине, я уверен, что он будет жить.

Еще секунду в комнате царила тишина, а затем, издав короткий отчаянный крик, Эмма Левинджер упала, словно ей выстрелили прямо в сердце.

Джоанна тоже услышала шаги доктора. Вскочив с постели, она поспешила вслед за ним к двери гостиной и выслушала его сообщение, стоя в коридоре – ей даже в голову не пришло зайти в комнату, настолько велики были ее беспокойство и страх.

Услышав слова доктора, Джоанна вообразила, что они стали ответом на ее молитвы. Переживания ее были так глубоки, что она и не вспомнила о других людях, не менее обеспокоенных судьбой Генри Грейвза. Джоанна еще не знала, не осознавала этого – но душу ее уже подхватили крылья великой и трагической страсти. Она знала лишь одно: она молилась – и ей ответили. Она просила – и жизнь Генри была возвращена.

Потом она услышала крик Эммы и увидела в приоткрытую дверь, как та упала без чувств. Что ж, теперь она уверилась в том, что раньше только подозревала: эта красивая и милая юная леди любит мужчину, лежащего в комнате Джоанны. Увидев же любовь Эммы, Джоанна осознала и свою собственную любовь к Генри – так ночью внезапная молния на мгновение освещает весь ландшафт одинокому путнику, заблудившемуся в горах. Пребывавший до этого во тьме, он вдруг видит, что ноги его стоят на протоптанной дороге, но при этом он окружен зловещими и полными опасностей пустошами… Так и сердце Джоанны забилось от испуга – вокруг нее сгущалась тьма, и не было для нее пути назад. Впереди ждала пропасть, вокруг клубился туман, мокрый от ее слез…

Кто-то в гостиной стал кричать, чтобы принесли свет, и голоса людей вернули Джоанну к жизни, вырвав ее из собственных видений. Что может случиться с ней? Это мало волновало Джоанну Хейст. Генри будет жить – это было то, чего она желала более всего, о чем она молилась, еще не зная, по какой причине молится так страстно, предлагая взамен собственную жизнь. Теперь она понимала, что молитва ее услышана – и значит, жизнь ее принадлежит Генри, пусть он даже никогда и не узнает об этом. Он будет жить, найдет свое счастье с мисс Левинджер – и пускай это разорвет Джоанне сердце, она все равно будет радоваться за него…

Она принесла зажженную лампу, помогла расстегнуть ворот платья Эммы и сбрызнуть ей лицо холодной водой. Никто из собравшихся не обращал на Джоанну внимания. Да и с чего бы им делать это – ведь они сначала пережили сильнейшее потрясение от радостного известия, а теперь хлопотали над молодой леди, упавшей в обморок. Они даже разговаривали в полный голос, игнорируя присутствие Джоанны.

– Не волнуйтесь! – говорил доктор Чайлдс. – Я никогда не слышал, чтобы от счастья умирали. Она, должно быть, переволновалась в ожидании известий.

– Я не знал, что все зашло так далеко, – тихо говорил мистер Левинджер леди Грейвз. – Боюсь, если бы вердикт был иным, он убил бы ее.

– Должно быть, она очень любит Генри, – отвечала леди Грейвз. – Я рада этому, она прелестная девушка. Что ж, если Богу было угодно, чтобы Генри выжил, я надеюсь, что все закончится хорошо, и он сделает правильный выбор. Было бы странно, если бы он поступил иначе.

Именно в этот момент Эллен, кажется, заметила присутствие Джоанны.

– Благодарю вас, – сказала она. – Вы можете идти.

Джоанна послушно вышла, отчаянно страдая и вместе с тем чувствуя себя необыкновенно счастливой. «По крайней мере, – думала она с внезапно вспыхнувшим чувством превосходства, – я его сиделка, и они пока не могут прогнать меня, потому что он меня не отпустит. Когда он поправится, мисс Левинджер заберет его, но до тех пор он будет моим. Моим! О, если бы я знала, что они помолвлены… впрочем, нет, это не имеет никакого значения, я все равно полюбила бы его. Я обречена его любить, и я предпочту любить его и быть несчастной, чем быть счастливой – и не любить его. Мне кажется, это началось в тот миг, когда я впервые увидела его, хотя тогда я этого не понимала – я только удивлялась, почему же он так отличается от любого другого человека из тех, кого я знала… Что ж, теперь всё, теперь нет смысла плакать об этом – и я буду смеяться и радоваться, как может радоваться человек, чье сердце превратилось в осколок льда!»