Генри Райдер Хаггард - Клеопатра

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», издание на русском языке, 2012

© Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга», художественное оформление, 2012

Никакая часть данного издания не может быть скопирована или воспроизведена в любой форме без письменного разрешения издательства

Один мой друг – мистик чистейшей воды – недавно очень позабавил меня. Он составил перечень моих прежних перевоплощений, вернее, трех из них, о которых якобы узнал таинственным образом. Два воплощения оказались египетскими: в первом я был вельможей времен Пепи II, жившего около четырех тысяч лет до нашей эры, во втором – каким-то неизвестным фараоном.

В третьей жизни я, по утверждению приятеля, воплотился в норманна седьмого века. Первым среди своих соплеменников он доплыл до Нила, а потом вернулся в свой старинный дом и там умер. После этого, пророчествовал мистик, душа моя проспала тысячу двести лет, пока не обрела нового хозяина – меня.

Я отнюдь не разделяю убеждений своего друга, несомненно искренних. Все эти теории с перевоплощениями совершенно бездоказательны. Тем не менее бесспорно, что некоторые люди питают неодолимое влечение к определенным странам и историческим эпохам. Разумеется, проще всего это объяснить тем, что предки их жили в этих странах в те самые эпохи. Я люблю норманнов тех времен, когда слагались саги, и еще более ранних. У меня достаточно оснований полагать, что предки мои были датчанами. Однако египетского предка я не разыскал в своей генеалогии ни одного. Если таковые и были, то очень давно.

Как бы то ни было, мне одинаково близки и норманны, и египтяне. Мне легко проникнуться их мыслями и ощущениями. Я даже разбираюсь в их верованиях. Уважаю Тора и Одина, преклоняюсь перед Изидой и неизменно хочу пасть ниц перед луной.

Сплошь и рядом я понимаю норманнов, живших примерно в девятом веке, и египтян от Менеса до эпохи Птолемеев гораздо лучше, чем своих современников. Они мне как-то ближе. И интересуют меня гораздо больше. А вот про эпоху Георгов я даже читать не могу, я ее просто презираю. Но в то же время я очень симпатизирую дикарям, например, зулусам, с которыми у меня всегда были самые лучшие отношения. Может быть, мой друг мистик пропустил в перечне мое дикарское воплощение…

Уильям Эрнест Хенли(1849–1903), английский поэт, критик и редактор

Рассказывает Хаггард (в книге «Дни моей жизни»)

Помню, однажды мы ехали в Британский музей с ним и с Лэнгом … посмотреть выставленные там японские гравюры. По дороге я сказал ему, что лично я люблю скульптуру, особенно греческую, намного больше, чем живопись. Он был сильно удивлен.

«Думаю, это чудесно, – сказал он, – что вы такой, какой есть, и ваше творчество такое, как есть; вы должны отдавать предпочтение форме перед цветом».

Ему казалось любопытным, что в характере человека, который пишет романы, есть и другие стороны.

Редьярд Киплинг(1865–1936), английский писатель

Рассказывает Хаггард (в книге «Дни моей жизни»)

…Я познакомился с мистером Редьярдом Киплингом, который недавно прибыл в Англию, предполагаю, из Индии. Он был тогда молодым человеком около двадцати пяти лет и во внешности и поведении был во многом таким же, как и сейчас. Не припомню, при каких обстоятельствах мы встретились впервые. Возможно, это был званый ужин в моем доме на Редклифф-сквер, 24 для некоторых литературных друзей. Помню, что Киплинг приехал поздно и объяснил причину этого, показав порез на своем виске. Когда он ехал к моему дому, его экипаж столкнулся с фургоном на Пикадилли, и произошла катастрофа, из которой он едва спасся. С тех пор мы всегда хорошо друг к другу относились, возможно, потому что во многих, хотя и не во всех вопросах наши взгляды совпадали.

Из детективного романа Лоуренса Блока «Взломщик, который цитировал Киплинга»

Велкин, прочистив горло, прервал эти мои размышления.

– Райдер Хаггард, – сказал он. – Я говорил вам, что его я тоже коллекционирую?

– Кажется, вы упоминали его имя.

– Интересный человек. Для Южной Африки он сделал то же самое, что Киплинг – для Индии. «Она», «Копи царя Соломона»… Но вы, конечно, знакомы с его творчеством?