Галина Голицына - Чудо в тапках

– Я провожу! – вызвался Кирилл.

Я неопределённо пожала плечами, и мы отбыли, оставив влюблённую парочку самостоятельно наводить порядок в доме. Только бы они в пылу своей любви не наделали ещё большего беспорядка!

Мы вышли из дома и сели в машину Кирилла.

– Куда ты хочешь поехать? – спросил он.

– Давай поедем в старый парк. Он мне детство напоминает…

Приехав к парку, мы оставили машину у главного входа и побрели по аллеям. Навстречу нам попадались всё те же неизменные мамаши с колясками.

– Ань, я извиниться хотел…

– За что конкретно?

– Ну, за свои слова. За «чувырлу», за «чудо в тапках»…

– Ах, пустое! – беспечно махнула я рукой. – Я тебе за это уже отомстила.

– Когда? Каким образом?

– Ну, помнишь, суп тебе на брюки вылила… И ещё табуретку из-под тебя убрала…

– Так ты что это – нарочно? – выпучил глаза Кирилл. – А я думал: вот косорукая уродилась, вечно всё невпопад делает!

– Ты, Барышев, словно дитя малое, неразумное, – покачала я головой. – Стала бы я просто так, без всякого толку, такой классный супчик выливать? Мне до сих пор его жалко…

– А костюм мой тебе не жалко?

– Твой костюм, ты и жалей… Лучше бы комплимент девушке сказал! Ну, что я умная, красивая, необыкновенно ловкая, сообразительная, ну, и всякое такое…

Он вдруг остановился, бухнулся на колени прямо на асфальтовую дорожку и, сложив молитвенно руки, проникновенно сказал:

– Прости меня, Анюта! Я теперь только понял, каким был дураком! – И пригрозил: – Пока не простишь, не встану с колен!

Я пожала плечами:

– Стой так хоть до утра, если нравится… Но если у тебя ноги устали и идти не хотят, давай на лавочку присядем. Их тут полным-полно, и все – пустые!

Мы сели на лавочку, и я спросила:

– Слушай, Барышев, а чего ты меня так невзлюбил буквально с первого взгляда?

Он помялся:

– Видишь ли, дело в том, что как раз взлюбил, да ещё и как взлюбил! Такой красавицы мне раньше видеть не доводилось! Ты выглядишь не так, как все. Ты какая-то особенная, единственная в своём роде! А досталась почему-то не мне, а этому выскочке Игнату… Но меня убивала масса несоответствий и в твоём облике, и в поведении. Писаная красавица, а одета и причёсана, как какая-то Фёкла деревенская! То дура дурой, а то такой речевой оборот закрутишь, что академики обзавидуются!

– Да, я допускала множество проколов, сама знаю… – горько вздохнула я. – Я пыталась разговаривать, как дурочка из деревни, но иногда забывалась и переходила на свой привычный язык… Хорошо, хоть Феликс этого не слышал. Уж он бы мне дал чертей!

– Слушай, а как так получилось, что вы с братом выросли в деревне, а образование получили вполне приличное? Или теперь в деревенских школах работают лучшие педагогические кадры?

– Ну, вообще-то мы выросли не в деревне, а в посёлке.

– А какая разница?

– Большая. Например, мы с Федей выросли в дачном посёлке работников университета.

– Вау…

– Вот тебе и «вау», – передразнила я. – У меня дедушка был профессором, деканом биологического факультета. Жалко только, рано умер. Я почти и не помню его… Феликс с дедом успел хорошо пообщаться, он же старше меня! А я деда и не помню толком – так только, размытый образ в памяти, да и то не знаю, помню ли я самого деда или только его образ на фотокарточках…

– А что же дедушка-профессор собственную дочку так плохо воспитал?

– Почему это плохо? – изумилась я.

– Ну, мамаша-то ваша кукушкой оказалась! Наплодила детей от разных мужиков, а потом и вовсе вас бросила на старенькую бабушку, если я правильно понял…

Я вздохнула:

– В том-то и дело, что ты неправильно понял! Придумал чепуху какую-то… Мама наша была тоже настоящим учёным! Правда, специальность она себе выбрала не слишком женскую: вулканолог. Сначала она вышла замуж за отца Феликса. Тот тоже был вулканологом и как-то на Камчатке погиб, изучая работу вулкана.

– Что, свалился прямо в жерло? – ужаснулся Кирилл.

– Нет, не так страшно всё было поначалу. Кстати, в жерло действующего вулкана «свалиться», как ты выразился, невозможно. Там температура такая, что даже близко подойти нельзя! Но вулканологи стараются брать пробы из жидкой магмы, пока она не застыла. Это очень важно для дальнейших исследований. И одежда у них должна быть такая, чтобы жар не пропускать. Ну, как у пожарных. А в тот раз Арнольд, отец Феликса, пренебрёг техникой безопасности и чего-то сунулся к магме не в той одежде, что ли… Ну, подробностей я не знаю, но в общих чертах это выглядело так: одежда на нём загорелась, на спине, и он не сразу это заметил, потому что когда вокруг тебя жар, как в мартеновском цехе, где там разбирать… А когда заметил, потушить уже было не так-то просто. В общем, обгорел он сильно, и спасти его не удалось. Ну, мама наша погоревала, а через несколько лет встретила моего отца.