Марат Дроздов - Толчки

С чего все началось?

Этим вопросом я задавался уже полчаса.

Возможно, все началось в субботу, когда я поссорился с мамой?

Нет.

А собственно, почему я поссорился с мамой тогда?

В тот день, до определенного момента, не произошло ровным счетом ничего необычного. Я, как и всегда, пошел с утра в школу, отсидел там положенные шесть с чем-то часов и вернулся домой. Когда я вошел, мною овладело знакомое, но, в то же время ненавистное чувство страха. Этот страх был тем, что возникает, когда ждешь чего-то страшного, но уже ничего не в силах изменить. Сперва я не понял, чем это чувство продиктовано. Затем до меня дошло. Этим вечером домой должна была вернуться мама. Она уезжала на неделю, на дачу, а меня, как «ответственного и взрослого человека» оставила одного. Эта формулировка – «Ответственный и взрослый человек» была придумана мной. Дело в том, что мама хотела уехать только через три недели, когда наступят каникулы. Поначалу мне эта идея нравилась, но потом, под давлением обстоятельств и, вспомнив также, что когда-то давно мне говорили, что у меня развита коммуникабельность, я решил пойти ва-банк. Я подошел к ней и серьезно сказал:

– Мам, скажи, только честно – ты считаешь меня взрослым человеком?

Она посмотрела на меня с интересом. Когда я подошел, она лежала на кровати и смотрела телевизор, поэтому смотрела она на меня сейчас сверху вниз.

– Это как посмотреть, – задумчиво сказала она. – Если сравнивать со мной, то нет, а если с ними, – она мотнула головой в сторону окна, откуда слышались детские крики. – То да.

Окно маминой спальни выходит прямо на детскую площадку и, несмотря на то, что мы живем на седьмом этаже, радостный детский визг слышен очень отчетливо.

– А если обособленно?

Она смерила меня хитрым взглядом.

– Ну, допустим да. Ты довольно взрослый.

– А как ты думаешь, взрослого человека можно оставить одного на неделю?

Ее глаза сделались еще хитрее. Она вглядывалась в меня, пытаясь понять, к чему я клоню.

– Думаю, можно, – ответила она, наконец.

– То есть его можно оставить одного и не переживать, что у него будет с учебой…

Она улыбнулась.

– Мы же договорились, – перебила она. – Я оставлю тебя одного на неделю.

– Да?! – радостно воскликнул я.

– На каникулах, – добавила она.

Я сразу поник.

– А ты думал, что я свалю прямо сейчас?

– Нет, – поспешно ответил я. – Я просто думал, раз уж я взрослый, то можно меня и оставить…

– И ты будешь сам вставать с утра?

– Да!

– Не смеши меня! У тебя каждое утро будильник разрывается прямо над ухом, а ты лежишь и спишь себе спокойно. И просыпаешься только когда я тебя бужу.

– Я не просыпаюсь, потому что знаю, что сейчас придешь ты и начнешь меня толкать, а значит просыпаться сейчас нет смысла.

Она скептически посмотрела на меня. Я выдержал этот взгляд и, чтобы закрепить успех, добавил:

– А если бы ты меня не будила, я бы вставал по будильнику.

– То есть я виновата? – сказала она, вскинув брови.

Она любила так делать. Поднимет брови, распахнет глаза во всю ширь, ткнет пальцем себе в грудь и сделает выражение лица, говорящее: «Как можно нападать на несчастную женщину?».

– Нет, – со смехом сказал я. – Не виновата, просто…

– Просто хочешь выдворить родную мать из дома!

– Если честно, да…

Она поперхнулась и воззрилась на меня. Такого поворота событий она явно не ожидала.

– Слушай, я ответственный и взрослый человек. Я могу сам просыпаться утром, могу сам себе приготовить поесть. Меня спокойно можно оставить на неделю!

Она прыснула. По ее лицу было видно, что обстановку я разрядил удачно.

– Ну, раз уж ты ответственный и взрослый человек, то можно.

Она поднялась с кровати и подошла ко мне.

– Предлагаю спор, – сказала она.

Я насторожился. За таким предложением могло последовать что угодно.

– Хорошо, я уеду, – я изо всех сил попытался не улыбнуться, но вышло плохо. – Лимончика съешь, а то больно радостный. Так вот, я уеду, но если ты в мое отсутствие не получишь ни одной двойки, то я уеду еще и на каникулах.

В тот момент я чуть не подпрыгнул от радости.

Но вышло так, что прямо перед ее приездом, в пятницу, я схлопотал пару по физике. Не подготовился к уроку, да и вообще не подготовил ни одного из уроков, что были в тот день, а она, как назло, вызвала именно меня. Естественно тогда я ей ничего не сказал. Я очень хорошо помнил тот день. Все в классе испытующе смотрели на меня. В тот момент мне показалось, что также в древнем Риме публика смотрела на христиан, которых вот-вот должны были загрызть львы. Тогда в классе были почти все, пустовало лишь одно место. То самое место.