Валентин Беляков - Лабиринтофобия

– Благодарность за твою идею, – донёсся голос человеческой половины Странца, – я попытался сделать её цельной, но по привычке проделал маленькое отверстие, так что это тоже рамочка. Первый блин комом, не так ли? Но я подумал, что ты сможешь носить её на шее. Кстати, у тебя кровь на щеке.

– Спасибо, – растроганно ответил я, принимая из лапок медальон. Настоящий Франц никогда ничего мне не дарил. Этот кажется более дружелюбным парнем, хотя одновременно является самым чудовищным существом из тех, что я видел. Я с неподдельным любопытством разглядывал медальон, потому что это была действительно необычная вещица. Сложнейшие фрактальные узоры на дереве напоминали соты. Очевидно, его сделала насекомоподобная половина Странца. Что ж, я рад, что благодаря моей идее он сможет задействовать весь свой потенциал. Я стер капли крови с лица и надел медальон на шею поверх ветровки.

Я был весь в бумажных обрезках, а карманы заполняло конфетти. Вытряхнув остатки «дождя» на коврик перед дверью, где они начали стремительно таять, одновременно окрашивая его в голубой цвет, я снова сел за компьютер. Работать, разумеется, я не собирался – какой смысл, если уже понятно, что всё это симуляция, к тому же довольно топорная? Или не симуляция, а что-то вроде искаженного отражения реальности? Один словом, Лабиринт.

– Ты выглядишь подавленным. Может, чаю? – предложил Странц.

– Не откажусь.

– Чёрный, зелёный или, может быть, синий?

– Чёрный! – поспешно ответил я. Мне требовалось взбодриться и уж точно не требовалось доводить ситуацию до ещё большего абсурда.

Странц завозился с чайником и вскоре принёс мне самую обычную на вид чашку и подал ее, к моему удовольствию, руками своей человеческой половины. Чай действительно был чёрным и походил на чернила или мазут, едва ли не оставляя следов на стенках.

– Спасибо, – поблагодарив, я поднёс чашку вплотную к лицу. Оттуда на меня приветливо глядел Чашечный Друг.

Лет до четырёх я был уверен в существовании Чашечного Друга. И правда, сложно не верить в того, с кем видишься по несколько раз на дню, когда наклоняешь к лицу кружку с напитком. Позже я понял, что это всего лишь мое искаженное отражение, но до этого всегда радостно встречал Чашечного, булькая шёпотом «привет-привет-привет!». Губы отражения, разумеется, тоже шевелились, и мне было приятно думать, что оно отвечает. Иногда моё воображение даже позволяло слышать его шепот.

Но то было в раннем детстве, а сейчас я вздрогнул и чуть не выронил кружку с кипятком, услышав знакомый гулкий голос.

– Привет-привет-привет! – весело затараторил Чашечный Друг.

– Странц, у тебя тут что-то… – начал было я, но существо с гигантскими тёмными глазами перебило меня:

– Ты хочешь переместиться сюда, верно?

– Нет, я…

Существо протянуло вполне материальную руку с пальцами, длинными и тонкими, как паучьи лапки. Чашка закрыла мне весь обзор, и я будто целиком оказался в тёмном цилиндрическом сосуде.

– Нет! Не вздумай!.. – закричал я, но конец фразы захлебнулся в Абсолютно Черном Чае. Затем последовало короткое падение.

Отплевываясь и протирая глаза, я попытался сходу вскочить на ноги, чтобы быть готовым к новым абсурдным неожиданностям. Место, где я очутился, было поистине странным : похожий на туннель метро коридор почти идеальной цилиндрической формы, облицованный гладким светлым материалом, подозрительно напоминающим фарфор, из которого делают чайные сервизы. Посреди коридора протекал канал, заполненный янтарно-коричневой прозрачной жидкостью, распространяющий крепкий аромат бергамота. По её поверхности то и дело проплывали небольшие круглые лодки с ручками.

«Да это же самые настоящие кастрюли! – мельком подумал я. – А вместо весел у гребцов гигантские ложки…». Я оглянулся на Чашечного друга. Мы находились в небольшой нише, полной полочек с аппетитного вида снедью, и от основного коридора нас отделяло что-то вроде прилавка.

– Кто ты? Где мы?! – наконец, выдохнул я.

– Можешь звать меня Каппи. Мне показалось, ты сам хотел здесь очутиться. Да и глупый вопрос «где». Ты что, из Реальности свалился?

Я почувствовал, как кровь отлила от лица, и медленно кивнул. Новость плохая: я в Лабиринте, и это уже бессмысленно отрицать. Хорошая же новость состояла в том, что, по крайней мере, некоторые из местных обитателей осознаю́т это не хуже меня.

– Мы раньше не встречались? – спросил Чашечный Друг, пристально разглядывая меня глазищами глубоководной рыбы. Его облик, оказывается, не искажала вогнутая поверхность чашки: он действительно был таким – вытянутая голова, широкий нос, глаза-блюдца и расширяющиеся к концам пальцы. Кожа существа была сероватой и влажной, что придавало ему сходство с земноводным.