Валентин Беляков - Лабиринтофобия

– Ты прав, чай в канале не движется. Сейчас сползает вниз только суша.

Я первым делом обратил внимание на словосочетание «чай в канале», и только потом до меня дошла абсурдность всей фразы. Каппи тем временем вещал, что иногда суша начинает двигаться в другую сторону, а иногда чай начинает течь в том или ином направлении. Однажды, по его словам, он потёк вверх, и все прибрежные жители чуть не захлебнулись.

– А недавно я просыпаюсь, открываю прилавок, а там совсем другой пейзаж: какие-то шахматные горы, никакого канала нет и в помине, а дома сделаны в виде шахматных фигур.

– И что же ты делал?! – изумился я. – Как вообще в этом можно ориентироваться?!

– Что такое орити… Оеренти… Вот это, то, что ты сказал? – недоуменно переспросил Каппи, так и не сумев выговорить новое для него слово.

– Неважно, – отмахнулся я. Некогда было объяснять значение лексики из реального мира. Ему это все равно не пригодится. – Что же ты сделал в той ситуации?!

– А что здесь поделаешь… Изменил вывеску с «Чайная пекарня» на «Шахматная пекарня» и открыл магазин.

Я мельком оглянулся на вывеску магазинчика, ожидая, что на ней снова будет написано «Чайная пекарня», но буквы непрерывно менялись прямо на глазах, не останавливаясь ни на чём конкретном, и я оставил эту попытку. Какой смысл, вообще, давать чему-либо название в Лабиринте, если в любую минуту оно перестанет отражать суть вещи?!

– Ладно, ты что-то хотел мне показать, – вспомнил я.

– Ах да, – Каппи подтащил к воде миниатюрную и нелепую шлюпку в виде чашки, – залезай и попробуй проплыть наверх.

– Наверх? Взлететь, что ли?

– По твоим представлениям, как я понял, ты пришёл в Лабиринт откуда-то сверху. Значит, там и находится твоя Реальность. Туда и плыви.

Я последовал его указанию, с опаской оттолкнулся от берега на качающейся посудине и только потом понял, что Каппи не дал мне весла.

– Ты не… – начал было я, но тут же чуть не вылетел из чашки. Она резво понеслась именно в ту сторону, куда мне меньше всего хотелось – вниз. Хотя я даже не видел уклона, течение, появившееся явно мне назло, несло чашку, будто на подходе к водопаду. – Стой! Мне не туда надо! – в отчаянии завопил я.

К счастью, Каппи быстро сообразил, что происходит, и сделал физически невозможную, но полезную вещь – вытянул руку на добрый десяток метров, схватил чашку за борт и притянул обратно.

– Серьёзно, ты решил просто накричать на него?! – он искренне рассмеялся, что меня сильно взбесило. – Кто же так обращается с Абсурдом? Видимо, у тебя есть подсознательное желание или страх, что он утащит тебя вниз…

– И, по-моему, этот страх вполне обоснован!

– Какая разница? Тебе придется победить его: вот что, попробуй представить, что вода течет туда, куда тебе нужно.

– Но я же вижу, что это неправда.

– Так сделай это правдой! Попробуй, для начала, с закрытыми глазами.

Несмотря на абсурдность подобных советов, пока что это было самой внятной инструкцией по обращению с Лабиринтом. К тому же Каппи явно был настроен дружественно и искренне пытался мне помочь. Я послушно закрыл глаза и представил, как река ароматного чая несет свои волны мимо магазина Каппи, мимо причала… Даже в моём воображении река не повиновалась.

– Что ж, начнём с простого. Вот уж не думал, что когда-нибудь буду учить кого-то настолько базовым вещам… Представь нитку. Представил? – я кивнул. – Теперь вообрази ножницы, которые её разрезают. Концы нити падают или отлетают в разные стороны.

– Ну, представил, – уныло ответил я, не видя смысла в происходящем.

– Нет, не мог ты так быстро представить. Постарайся увидеть это мысленным взором! Какого цвета ножницы? Насколько тонкие волокна у нити?

Я попробовал снова. И тут начались проблемы. Возникшая в воображении нитка стала, будто резиновой, и никак не хотела разрезаться. Лезвия ножниц, казалось, стали пенопластовыми. Даже если ими удавалось что-то перетереть, концы нити смыкались вновь и слипались так, что от разреза не оставалось и следа. Вот уж не думал, что собственное воображение восстанет против меня! Конечно, судя по тому, что творится вокруг, оно восстало уже давно… Но хотя бы те вещи, которые возникают перед мысленным взором, должны мне подчиняться! По идее.

– У меня ничего не выходит.

– Потому что ты сам себя на это настроил. Зачем ты сам с собой борешься? Объедини усилия воображения и воли.

В конце концов, и нить, и ножницы смешались в одну неразборчивую массу, и мне пришлось начать заново. Причём я с трудом выдворил результаты предыдущего эксперимента из поля мысленного зрения.