Станислав Малозёмов - Всю жизнь я верил только в электричество

Утонувший на время в чувствах своих и переживаниях грустных, да радостных, я не сразу заметил, что проехал ещё девяносто километров и машина моя оказалась посреди безразмерного белого поля, украшенного разноцветными искорками, подпрыгивающими над его поверхностью. Я сбросил скорость, включил нейтральную и покатился по хрустящей поверхности до тех пор, пока не закончилась инерция.

– Дядь Вась! Приехали. Вот оно, самое глубокое дно древнего моря. Вот она, соль!

Дядя вскинул голову, посмотрел в окно и мгновенно закрыл глаза ладонью. Картина мира, в который мы въехали, была по-настоящему ослепительной.

Я вышел из кабины и осторожно пошел вперед. Мне казалось, что слой соли хрупкий, как ранний ледок на Тоболе. Из головы вылетело напрочь, что сюда я влетел на бензовозе, в котором плескалось пять тонн бензина, да и машина сама побольше двух тонн весила. Дядя мой вышел на твердь соляную уже с мешком и монтировкой.

– Ого! – изумился я. – Руками что, не поднимем мы соль по кусочкам?

– А попробуй! Пальцы только не сломай, – дядя Вася нашел место, где соль отливала голубизной вперемешку с тоненькими извилистыми желтыми прожилками. Он бросил рядом мешок и толстый отрезок шпагата. – Ну, чего стоишь? Ковыряй.

Я попробовал продавить пласт пальцами, потом попрыгал на этом месте, после чего пяткой, укрытой толстотой резиновой подошвой кеды, колотил по тому же месту раз двадцать. Соль даже не пошевелилась ни одним своим зернышком.

– Ну, тогда иди, помогай. Складывать будешь в мешок.– Дядя мой как ломом взмахнул монтировкой и с возгласом «Кхэ-эх!» вонзил её в поверхность. Острый конец железяки увесистой ушел под пласт сантиметров на пять- семь. Он ковырнул этот пласт, протолкнув монтировку с наклоном поглубже и подальше. Потом потянул на себя. Соль издала трескучий звук ломающейся льдины и отделилась от поверхности, оставив под собой рытвину черного цвета. Она перевернулась, блестя кристаллами, и легла у моих ног. Кусок выковырнулся большой. Полметра в длину и довольно широкий. Дядя Вася достал из кармана коробок спичек и поставил его на короткое ребро впритык к этому куску.

– Высота коробка ровно пять сантиметров. Значит толщина пласта на сантиметр больше. Хороший пласт мы нашли. Вот гляди. Если соль голубоватая и вот с такими ниточками желтыми в середине, то она самая лечебная. Лечит все болезни.

– Ну да? Прямо все подряд? В ней что, соли простой нет, а одни лекарства, какие только бывают? – не поверил я. Решил, что опять дядя шутит. Любитель он этого дела

Дядя Вася посерьёзнел, посмотрел на меня с оттенком жалости и заключил:

– Вот ты, шкет, вроде умный. Книжки читаешь. А вот ты слышал про Мёртвое море? Народ со всего мира туда прётся. Там и грязи, и соль. Вот такая же! Вернее, та, которая у тебя под ногами, такая точно по составу как в Мёртвом море. Своя. Наша, казахстанская. На вот бесплатно, бери сколько влезет. И черт знает куда мотаться нет нужды.

– А мы чёрт знает куда и мотаемся. Она же не во Владимировке лежит, соль эта! Тысячу с лишним километров отбарабанили как-никак. Не все ж сюда доберутся! – Я попробовал поднять пласт. Он оказался для меня неподъёмным. – А как ей вообще лечатся и почему она действует как лекарство?

– Вот приедем, баба Фрося тебе и расскажет всё. И полечит тебе что-нибудь.

Она компрессы из неё делает, в корыто её сыплет сколько надо, разводит водой. Это получается лечебная ванна. Соль морская, мертвая, высохшая, во- первых, как насос всю дрянь из тела высасывает. А во-вторых, имеет в себе все витамины и всякие удобрения для организма. Не знаю, как правильно сказать. Гадость она высасывает, а витамины с удобрениями, наоборот, из соли в тело переходят. Во! Ей и умываются, и растираются мокрым солёным полотенцем, компрессы на всё ставят, это я говорил. Раны заживают моментально, ожоги сходят сразу, гнойники, внутренние хвори всякие пропадают бесследно. И дышать такой солью полезно. Сердце выздоравливает, лёгкие и всё другое. Так что, это волшебное лекарство. А наша соль, которая здесь, перед Каспием, не хуже. Может даже и получше будет.

После научной своей речи дядя Вася поморщился. Тут вышло так, что ни одного матюга ему некуда было воткнуть. Но он это перенес геройски, наковырял ещё кусков пять, разбил их монтировкой на средних размеров пластины, которые я аккуратно, один к одному, сложил в мешок. Дядя его завязал, вскинул на плечо и отнес в машину. Между кабиной и цистерной пристроил.