Владислав Шерман - Racconto di un deficiente

– Куда прёшь, мудло?! Ты разве не видишь: здесь подметено! – вскоре стало ясно кому принадлежал баритон. Стефано, увидев мужчину, низко ему поклонился, как мог, и мило поздоровался:

– Доброе утрецо, папенька, – юноша вернулся в исходное положение. Ответом на его вежливость стала сильная оплеуха, от которой пошатнулся бы даже взрослый мужик, не говоря уже о юнце. Он потрогал горящую щёку, аккуратно стал отходить ко двери.

– Доброе?! – как гром, разразился голос отца, нависшего над сыном, – Отчего я, проснувшийся, должен слышать на всю вулицу этого пидора плешивого, Ливио, как он тебя хуями кроет? Опять что-то учудил, трипиздон эдакий?!

– Я-я? – наигранно удивился Стефано, отряхивая об вонючий коврик снег от валенок, – Да старый, небося, снова что-то напридумал. Он ж тупой! – малец активно кивал головой. На его прыщавом лице красным заревом отпечаталась мужская рука. Прямо на левой щеке, подле широких треснувших губ и кривого крючковатого носа, под необычайно красивыми перламутровыми глазами.

– Ну и хуй с этим э-э… пидором! – отец, однако, фантазией, похоже, не блистал, – Ты где шапку умудрился проебать, придурок? Я на неё последние гроши спустил! А мог бы потратить на… – призадумался мужчина. Но, не успев договорить, оный был перебит сыном.

– На вино и блядки, – вставил слово Стефано, за что получил ещё один удар, на сей раз заставивший парня не просто отшатнуться, а стукнуться головой об деревянную дверь и осесть на пол.

– Сука малолетняя! Учить меня будешь, ублюдок?! – горе-папаша пнул ногой отпрыска, – Совсем охуело, чучело! – папаша повторил удар.

Брут – так звали это мерзкое чудовище. Или не чудовище? Быть может, это просто такие методы воспитания? Отец схватил подростка за шкирку и откинул в сторону. Он снял верхнюю одежду с вбитого в стену гвоздя и, приоткрыв дверь на улицу, лишь напоследок злобно бросил:

– Суп на столе. Потом подоишь корову.

Он ушёл. Ушёл, не сказав куда пойдёт. Но Стефано, проживший с ним под одной крышей четырнадцать лет, знал, что Брут отправился к своему куму за выпивкой. Зимой не нужно было много работать, поэтому все так любили этот сезон. Только сейчас, вытерев случайно скатившуюся по щеке слезу, парень заметил двух братиков и сестричку, что выглядывали из-за угла. Наш герой был пятым из восьми детей в семье. Правда, четверо предыдущих погибли: во время родов, от болезни, на войне или вовсе от нелепой случайности. Сейчас мать Рита носила под сердцем ещё одного. Крестьянская семья нуждалась в рабочих руках. Стефано поднялся на ноги, прошёл внутрь. Его родня протянула к нему руки в попытках чем-нибудь помочь, но тот отверг их, как они отвергли его. Не помогли, когда отец избивал бедолагу. Говоря простым языком, предали кровного брата и разочаровали его. Четырнадцатилетнему придурку было невдомёк, что его родня, на которую он обиделся, была даже младше его самого, куда уж им тягаться с грозным отцом?

Стефано лениво перебирал деревянной ложкой кашьё на бульоне, которое отец выдал за суп. Посуды в доме не было, так что юноша пользовался эдакой хлебной тарелкой. Эта самодельная утварь постепенно пропитывалась супом в ней, размягчалась и становилась хоть сколько-то съедобной. Без этого жевать чёрный черствый хлеб представлялось невозможным. Впрочем, Стефано не жаловался. Он в принципе не прихотлив. К слову, о супе: пресный, густой, с одним маленьким кусочком мяса, что болтался в жидкости. Удачливый горожанин, старательный ремесленник, хитрый купец или, что и впрямь очевидно, какой-нибудь вельможа в жизни не съел бы подобного. А вот итальянские крестьяне обходились малым, как велят догмы церкви. Регулярные налоги, следуя тем же догмам, также уплачивались вовремя. Удивительно, но соблюдение второго правила не давало нарушить первое, поскольку просто не оставляло достаточно средств на роскошь. Члены этой семьи считались добрыми христианами. Даже Брут, несмотря на его пристрастие к алкоголю и любви приложить об косяк родного сына. Пока он платит деньги – он может жить припеваючи.

В коем-то веке парня никто не смел беспокоить. Его родня, не считая отца, ушла в соседнюю деревню, в которой у тамошней часовенки происходил приход. Наслаждаясь тишиной и покоем, домашним теплом и вкусным завтраком, юноша и не заметил, как опустошил «тарелку». На дне, что правда, ещё оставались кусочки еды. Он принялся жадно отгрызать и жевать «посуду», и чуть не упустил её, когда в маленькое окошечко, которое справа, неожиданно кто-то постучал. Парень выругался и показал непристойный жест двумя руками, призывавший незнакомца прогуляться на половой орган. Стефано выглянул в окно, но не заметил кого-либо. Тогда, желая разобраться с незваным гостем, он спохватился и быстрым шагом покинул кухню, а потом и вовсе – хату. Хлопнув дверьми, разгневанный юнец устремился за дом, готовя кулаки к серьёзной драке. Однако, не успев и за стену зайти, вместо ожидаемого проказника он встретил… проказницу.