Ольга Ярмакова - Все начинается утром

– Не бойся, ты не упадешь. Ступай смелее, это же твоя стихия, дитя, ты снова дома, если так можно сказать. Ну же, ослабь хватку и не бойся сделать первый шаг за пределами прошлого.

Теплота и покой Голоса, иначе звать даму девушка и не могла, внушали такую абсолютную уверенность, что доверившись, пальцы разжались и отпустили спасительный плот. Как и было обещано, падения не случилось, а ноги по щиколотку погрузились в теплую прозрачную аморфную струю, сухой небесный ручей, бегущий меж пальцев ног, не увлажнявший их.

– Это невероятно! Такого просто быть не может! Это противоречит всему, что есть в моем мире! – Элен была глубочайше потрясена и присев на корточки, погружала ладони в безбрежные воды неба.

– Все возможно, если отринуть слово «невозможно». Твой мозг и твое мировоззрение еще под гнетом твоего мира, ограниченного строгими рамками догматов науки и формы мышления, зашедшей в тупик. Но там лишь твое прошлое, а здесь твое настоящее и будущее. Это исход. Это начало. Это альфа и омега в одном целом. Если ты дашь свободу мысли и отринешь прочь предрассудки, то примешь все это, как есть.

– Но где мы? Это же небо?

– Нет. Не совсем. Это мы смотрим в небо из дома, твоего материнского дома.

– Я не понимаю. Вы говорите все время загадками.

– Ты в центре Луны, дитя, в самом ее сердце. И облака, и небо – это колыбель, о которой ты не помнишь, но я тебе все расскажу в свое время. А пока приглядись внимательно вокруг. Ты их видишь?

Элен не сразу различила крохотные темные пятнышки, которые появлялись повсюду и в разнобой.

– Что это?

– Это, дорогая моя, двери.

– Но куда ведут эти двери? – Спросила, завороженная растущими и перераставшими в прямоугольники пятнами, девушка.

– В миры, дитя, в бессчетные миры. В бессмертные миры. Один из которых и твой.

Двери вполне обычных размеров и самые обычные с виду висели в воздухе в хаотическом порядке, везде, где мог уловить их глаз. На самых ближних Элен заметила небольшие таблички с рисунками и, поддавшись любопытству, подошла к одной обшарпанной дверце, чтобы получше рассмотреть изображение. На блестящей металлической пластине была выгравирована змея под водой. Воспоминания зашевелились внутри девушки беспокойным комком, она обернулась на женщину и вопросительно посмотрела.

– Да, ты не ошиблась, это мир Нагов. Ты его посетила не так давно, но не думаю, что ты хочешь открыть снова дверь в ту реальность. – Ни слова не издав, Голос произнес в голове; теперь общение происходило на телепатическом уровне.

– Все картинки на дверях показывают, какой мир закрыт за ними? – Элен не поняла, вслух она это произнесла или про себя.

– Да. Здесь двери ото всех существующих миров всех вселенных. Звучит громоподобно и нереалистично, я знаю, но, как я уже говорила, тебе придется отстраниться от своей реальности, чтобы понять все это. Это легче, чем кажется.

– Значит, я могу найти дверь в Уолверт и войти туда? – Задумчиво прошептала девушка.

– Можешь, но не нужно этого делать. Нельзя дважды войти в одну и ту же реку, Элен. – Голос завибрировал настойчиво. – Время там твое ушло, и Артур живет с памятью о тебе в сердце, но без тебя. Так должно было быть и так останется.

– Это жестоко…

– Знаю, милая, но не там твоя доля, ты лишь миг в летописях этих реальностей, лучезарная вспышка, которую никто не забудет, и помнить будет до конца жизни. А Артур лишь одна из вариаций одного тебе знакомого человека, которого ты и любишь истиной любовью. Видишь ли, у каждого человека в других мирах есть прообраз, который могут выдать лишь глаза, потому как они зерцала души.

– Шон?

– Да, дитя, Артур, проще говоря, реинкарнация Шона в мире Уолверта. Думаю, так тебе понятнее стало? – Голос затих.

– Погодите, а там, на ферме, один из близнецов, Робби, у него были глаза, как у Артура. Так значит, он тоже? – Спросила ошеломленная девушка.

– И он, и молодой человек по имени Ник из зачарованного города, и мальчик Кайлас, и Бастет, тот огромный пантероликий кот. Все они прообразы и повторы одного и того же Шона, а может, наоборот, сам Шон чей-то прообраз. Все относительно, дитя, все относительно.

Голова пошла кругом и Элен едва не потеряла равновесие, хотя вряд ли она бы ударилась и тем более провалилась там, где стояла. Рациональная реальность, то твердое, за что еще можно было уцепиться, чтобы не потерять остатки здравого смысла, растекались, стирались со скоростью набегающей волны, что слизывает с песочной кромки рисунок или надпись.