Николай Атаманов - Пони правосудия. Совершенно не супер. И уж точно не герой

– Мне насрать… – табак вновь покраснел.

– С вами будет говорить Сьюзан… – голос оператора сменился актерским, – Привет сладкий, это Сьюзан. Чего бы ты хотел сейчас больше всего, проказник?

– Чтобы моя семья вновь была жива.

– Что ты имеешь ввиду?

– Я просто хочу услышать голос. Хочу поговорить с живым человеком, чьи глаза не видел того, что пришлось узреть мне. Я просто хочу знать, что в этом мире не погас еще свет…

– Ой, какой ты шутник! Играешь роль плохого мальчика…

– Игра? Да, вся жизнь – дрянная игра, правила которой мне не ведомы… Я убил их. Каждого. Всадил все пули до последней. Но лучше от того не стало. Моя дочка, моя жена… Никто их не вернет…

– Ты ненормальный! Зачем ты вообще сюда позвонил?! Пошел ты на…

– Я бы засмеялся, если бы помнил, как это делается, – прохрипел он, положил трубку и вновь пригубил сигарету.

За окном раздался взрыв. Я подошел посмотреть на геймплей. Асл громил наркопритон прямо напротив.

– Кончатель! – встрепенулся дилер – На кой ты вообще лезешь в это… – договорить он не успел.

– Он что, правда людей убивает?

– Людей? – Макс опустил жалюзи, – Это мы с тобой люди, а те ребята давно уже забыли, что значит быть человеком. Хотя, наверное, и я уже в их рядах… Но ты…

– Я?

– Асл привел тебя сюда не просто так.

– Ну да, ему нужна была штанга.

– Ничто не бывает просто так. Ты должен был оказаться здесь. И теперь, когда я смотрю в твои глаза, понимаю это.

– Что? Ресничка? – я посмотрел в зеркало.

– Дурачком притворяешься, – Макс не спрашивая сунул сигарету мне в зубы, – Это твой способ заглушить боль. Но тебя выдают глаза. Они никогда не врут, – он поджег, – Не игнорируй боль, даже не пытайся! Эта змея тебя укусит, рано или поздно. У тебя на лице тоска, это даже слепой заметит. Что ты скрываешь?

– Вот эту штуку, – я достал зеленого Скрепыша из Магнита, – Не удержался, скомуниздил пока ты занимался сексом со Сьюзан.

– Поговори с ней, пока не поздно! Еще же не поздно, да? Не теряй ее.

– Ты о Сьюзан?

– Ты имбицил!? – это был самый мощный фейспалм, который мне приходилось видеть.

– Господи, ты прав. Маша Жейн, как я мог вновь забыть о ней!?

♣♥♣Звонок телефона♣♥♣

«Как странно, обычно нам никто не… Да… Да-да… С какими деньгами?… В какой капитал?… Ты пьяный или кто, сынок? – Макс с телефоном в руке подошел к окну. Провод упал на пол, протянувшись вдоль всей комнаты. Он передал трубку, – Это тебя».

– Але?

– Ты думал мы тебя не найдем!?

♣♥♣Стена напротив разлетелась на части♣♥♣

Вся комната заполнилась пылью. На полу осколки кирпичей и фурнитура. Из стены даже вылетел замурованный фотоальбом. Строители иногда, в силу традиции, оставляют в полостях личные вещи. Фотоальбом ударился о ногу Макса, после чего открылся на самом забавном месте. Пьяные в щи строители притащили в новопостроенную комнату, в эту, кстати говоря, бочонок пива. Один держит другого за ноги. Тот залпом опустошает пятилитровую емкость. «А я то думаю, какого хера у нас все едет да крошится…» – покачал головой Макс.

– Ты думал мы тебя не переиграем!? Думал, мы тебя не уничтожим!? – продолжил Дамммир Хайрулллин не сбрасывая трубку. Звук и из динамика, и из разбитой стены. Я называю это: «Эффект полного погружения в татарскую мафию».

Познакомьтесь, Дамммир Хайрулллин. Настоящее имя Дамир Хайрулин. Глава Диких Барсов, самой крупной мафиозной организации на территории республики Татарстан. Два года назад я бежал из Казани, заплатив Барсам солидную сумму. Они оставили в секрете все, что я там натворил, смыв мои грехи Айраном. Долгое время все было спокойно. Но из-за начавшейся войны за влияние, по видимому, Дамммировой свите стали необходимы новые источники дохода. Тогда он вспомнил об услуге, которую оказал «старому другу».

– Чего тебе надо у меня дома! – выкрикнул Пауе. Где-то я эту фразу уже слышал.

– Җылы кабул итүегез өчен рәхмәт, дуслар! – переключился Дамммир на родной. Главе Диких Барсов лишние уши не нужны.

– Стену мне запилил обратно! – не успокаивался Макс.

– Син миннән ни телисең?

– Нинди ямандыр! Башта ул сорый. Тик сорыйм икән, бирмим, – он поправил тюбетейку.

– Мин беркайчан да синнән берни дә сорадым! – вспылил я, не ожидав такой наглости.