Любовь Рябикина - У каждого свой путь. Книга четвертая

– Спасибо, Евгений Владиславович, выручили…

Обвела глазами жадные лица журналистов, вновь уставившихся на нее. Встала и взяла в руки тяжелый крест. Замелькали вспышки камер. Подняла солдатский подарок вверх:

– У меня в руках крест, подарок моих друзей и соратников по Чечне. Они передали его через раненого парня, находящегося в одной из палат. Он спаян из гильз и осколков, на каждом нацарапана фамилия или имя погибшего в Чечне. Сегодня я поклялась на нем возле постели раненого друга, что буду бороться с продажностью политиков. Сейчас, перед лицом всех тех, кто меня видит и слышит, кто прочитает завтра репортажи, клянусь не отступать и не сдаваться, как бы ни было трудно, лишь бы дело двигалось. Клянусь бороться за честь армии и сделать все, что в моих силах, чтобы облегчить тяжелую участь военнослужащих!

Впервые посмотрела в глазок камеры бородатого и слабо улыбнулась:

– Костя, я люблю тебя! Возвращайся!

Оператор удивленно смотрел на эту детскую улыбку. Бредин встал:

– Конференция окончена. Прошу извинить. Марина Ивановна после ранения и много говорить ей нельзя.

Ведущие телеканалов объявили об окончании конференции. Операторы выключили камеры. Кто-то из журналистов открыл дверь, в палате было душно. Из коридора послышались рукоплескания и чей-то очень знакомый восторженный крик:

– Браво, Марина!

Степанова устало поглядела на генерал-полковника:

– Вы этого ждали от меня? Или разочарованы?

Бредин тяжело вздохнул:

– Ты сделала для первого раза больше, чем я думал. Теперь, уверен, армия проголосует за тебя полным составом. Ты швырнула вызов самому Президенту… Вот это меня страшит. Почему папку не открывала? Солиднее было бы…

Она протянула папку генералу и устало улыбнулась. Евгений Владиславович, уже догадываясь, расстегнул кнопку и открыл лист – он был чистым. Другие листы тоже не имели на себе информации. Маринка тихо сказала:

– У меня все в сердце было записано…

Бородатый оператор подошел и протянул ей визитку:

– Я верю в вас. Будут трудности, позвоните. У меня немало друзей среди независимых журналистов. Жаль, что они не захотели приехать. Думали, очередной любитель власти. Я обязательно покажу им пленку. Хотя, они наверняка смотрели! Спасибо, Марина Ивановна. Удачи вам. До свидания товарищ генерал-полковник!

Еще несколько журналистов протянули ей визитки:

– Если будете устраивать конференции или интервью, пригласите, пожалуйста, и нас. Нам теперь небезынтересно, что у вас получится. Мы с удовольствием станем освещать эти события.

Переговариваясь между собой, пресса торопливо удалилась, на ходу застегивая пальто и куртки. Журналисты спешили в издательства, что бы пустить материалы на первые полосы своих изданий. Операторы застегивали чехлы на камерах. Надели куртки и тоже ушли. Уставшая Марина прислонилась плечом к стене и, не мигая, смотрела в глаза генерала. Тот, точно так же, смотрел ей в глаза. И ей и ему отступать было некуда. Зазвонил радиотелефон. Генерал вздрогнул. Взял трубку и тут же протянул Марине. Голос Огарева восторженно крикнул:

– Слушай!

В трубке отчетливо раздался гул множества голосов, а затем прозвучал отчетливый крик:

– Молодец, Искандер! Так им!

Огарев снова закричал:

– Слышала? Изо всех палаток народ высыпал. Обнимаются, как в День Победы! Молодец!

Трубку выхватил Костя:

– Марина! Я слышал твои последние слова! Я тоже очень люблю тебя! Меня все поздравляют, словно это я, а не ты выступала. Будь осторожна. Целую.

Маринка не успела положить трубку на стол, как она снова зазвенела. Голос на ломаном русском произнес:

– Радуешься и поздравления принимаешь? Мы тебе тоже подарок преподнесем, Искандер…

Марина взглядом указала генералу на мобильник и тот понял. Быстро набрал номер, отвернувшись в сторону. Коротко сказал пару слов. Дождался ответа и снова что-то коротко произнес. Затем отошел в противоположный угол и вновь позвонил. Отключился, тревожно глядя на Марину. Степанова спокойно спросила, уже догадавшись, что кто-то прикидывается чеченцем. Ей ли было не знать, как по-настоящему звучит акцент:

– Кто «мы»? Надо же знать дарителей! Чтобы потом отблагодарить достойно. Ведь у вас на Востоке так принято. Я права?

Голос хмыкнул:

– Права. Но тебе не понравится наш подарок.

– Ничего. Я даже на те подарки, что мне не нравятся, достойные подношения делаю. Ты ведь слышал обо мне, верно? И знаешь, на что я способна.