Том Белл - Кровь Богини

– Как хорошо? Что, черт возьми, случилось? – прохрипела Маша, переводя дыхание после пробежки.

Ночную тьму разорвал долгий и протяжный звон колоколов Великого Собора. Такого звучания Маша еще не слышала. Оно не было похоже на привычное оповещение об окончании вечерних служб, ночью они вообще никогда не звонили. То была раскатистая, как гром, траурная песнь.

– Баз, что случилось? – повторила Маша, оглядываясь по сторонам и видя на лицах собравшихся работников Канцелярии скорбные выражения. – Почему здесь так много наших?

– Мария, – пытаясь отдышаться, ответил Баз, – Архииерарха Поднебесья Леонтия нашли убитым. Подняли всю Канцелярию. Все службы!

У Маши подкосились ноги. Она подошла к лавке и плюхнулась, клацнув зубами. Схватив себя за волосы, она стеклянным взором уставилась на суету, царившую у здания конторы.

– Проклятье…

Снова в цепях.

Во тьме.

В который раз? Глокк давно сбился со счета.

Но теперь все стало много хуже. Он попал не в обычную захудалую тюряжку. Это место хуже любой темницы.

Со дна Черной ямы еще никто не убегал, об этом знали все. Мифы о ее неприступности ходят по всему Хармату уже много веков. Это гиблое место расположилось в глубоком ущелье на юге Золотых гор. Сюда бросали самых отмороженных выродков, больных насильников и прочих ублюдков, для которых не нашлось места под Великим Солнцем Хармата. Но не только их… Тем, кто оказался недостоин греться в лучах славы султана, выписывался билет в один конец. И потому, вместе с последними отбросами общества, подыхая от голода и нападок озабоченных маньяков, чахли противники кровавого деспота, ученые, политики, философы…

Глокк не мог отнести себя ни к тем, ни к другим. Хотя он всю жизнь убивал. И убивал немало. В том числе и солдат нового правителя. Но простиравшаяся на много верст под землю Яма, берегла самые страшные и самые темные уголки для особенных узников. Таких, как он. Для богородных.

После становления новой власти по всему Хармату начались гонения кудесников. Султан Хаддар питал острую ненависть ко всем колдунам, что превратили его страну в выжженную пустыню. Огнем и мечом он стер с лица своих земель последние оплоты Поднебесной церкви и преследовал всех богородных, что отказались стать частью его Великой армии. Многие примкнули к нему в надежде сохранить подобие жизни.

Но только не Глокк.

Проржавевшие от сырости цепи мерзко скрипели, пока его опускали в объятия тьмы. Подвешенный на крюке Глокк беспомощно болтал ногами, ожидая наконец ощутить твердь дна узилища. Покрытое синяками и ссадинами тело ныло после недавних пыток. На нем остались лишь рваные грязные брюки, подпоясанные веревкой, и черные, отливающие серебром, браслеты, что сковывали руки. Поганый металл не давал ему воспользоваться даром. Такого богородному еще не приходилось испытывать. Ноющее чувство пустоты под желудком давило и пожирало, сводило с ума. Но Глокк не поддавался.

Он посмотрел наверх. Пятно света, что отделяло мир живых от Черной ямы, становилось все меньше и меньше. Лучи утреннего солнца не имели власти в этом месте. Со всех сторон поднялось дикое улюлюканье: обитатели Ямы радостно встречали новую жертву. Еще одну душу заперли вместе с ними в самом темном месте целого мира. Скоро они позабавятся.

– Посмотрим еще, кого с кем заперли, – ухмыльнулся своим мыслям Глокк.

На стенах ямы вспыхнули огни факелов и свечей. Теперь богородный смог видеть очертания нового пристанища. Изъеденная поколениями заточе́нных узников горная твердь кишела норами и проходами. Уходившие вглубь скалы тоннели напоминали огромный чудовищный город, пропахший застарелым смрадом мочи, пота и крови, разбавленный кислой, разъедающей вонью. Привычный к обычным ароматам нищенских трущоб и богаделен, сейчас Глокк едва сдерживал рвотные позывы, ощутив новый незнакомый запах. Однако, местных, похоже, все устраивало. Словно муравьи, сотни и тысячи узников сновали по собранным из хлама и деревянных обломков канатным дорогам, что простирались вдоль бесконечных каменных стен. Из расщелин выглядывали грязные рожи и впивались безумным взором в Глокка. Тот отвечал им холодным спокойствием и презрением. На лице заиграла мрачная улыбка. Глокк привык иметь дело с отбросами. Они окружали его всю жизнь. В этом месте он будет чувствовать себя как дома.

«Это будет интересно».

Спуск вдруг прекратился. По цепи пробежала волна, всколыхнувшая повисшего пленника. Изловчившись, Глокк посмотрел под ноги. Внизу, едва различимое в темноте, виднелось каменистое дно. До него было не так уж и далеко, оставалось избавиться от цепей.