Борис Евсеев: Куклак Петра Великого

Как только уснул Петруша, стал учить его, спящего, говорить.

День учил, два учил, да ещё целую неделю. Учил по-своему, учил чудно́! Не только словами, а и мановением рук, и постукиванием по разным частям тела. После этого втирал снадобья в Петрушины бронзовые веки. От этого кукольные веки становились всё легче, а на вид – телесней.

Учился Петруша Михайлов во сне хорошо. А как стал спящий верно слова выговаривать, руку к сердцу подносить и на вопросы впопад отвечать, отнёс его на руках Комарик в Ново-Преображенский дворец.

Сам при этом пропал куда-то. Видать, новую куклу решил умом-разумом наделить. Или какому-нибудь приказному ярыжке, от бумаг канцелярских ополоумевшему, вправить мозги вздумал.

Так прошёл день, пробежала на цыпочках ночь.

Всеми позабытый лежал куклак в государевой спальне на дубовой столярной кровати. Потому как не было в те дни царя Петра в Москве!

Зато случилась в ту пору близ Нагорного дворца, на берегу Яузы-реки, огненная забава. По-иному – фейерверк. Навалился шум и треск, разноцветные огни брызнули.

От шума Петруша Михайлов и проснулся. Потянулся и вышел, шатаясь, на улицу. Холодно ему вдруг стало. Запахнул он кафтан потесней, треуголку надвинул поглубже. И тут же увидел: на двух высоченных столбах укреплены две золотые короны. Как малые солнышки сияют! А меж столбами, в отсветах пламени, плавно выступает зелёный лев.

Коснулся лев одного столба. Тот – опрокинулся.

Рыча, подступил зелёный зверь к столбу другому. Царапнул его – столб покачнулся. Но тут из грозного орла, который парил в вышине, вылетела ракета. И попала прямо в львиную спину. Тогда уж настоящим огнём запылал зелёный зверь! И вдруг с диким шумом и треском разлетелся на куски.

А столб с короной, который зелёный лев расшатывал, наоборот, выровнялся. И другой столб сам собой поднялся и встал на место.

Здесь Петруша стряхнул сон окончательно. С любопытством по сторонам разглядываться начал. Видит: по утоптанному снежку подъехал в санях, двумя чёрными козлами запряжённых, шут какой-то.

Тут – смятение, крик:

– Балакирев приехал! Быть посмеянию и позору!

Изумился козла́м, въезжающим во дворец, Петруша. И в тот же миг услыхал, как позади него двое придворных вполголоса ёрничают:

– Прибыл во дворец дурак и глуме́ц! Честны́м людям теперь карачун и конец!

– Дурак-то он дурак. А государя учит. Как бы государю от таких бесед самому дураком не стать.

Здесь выступил из-за портьеры искусно завитой князь Меньшиков и придворных приструнил:

– Наш государь и у дураков, если нужно, учится. А вы, умники, скоро сами шутами станете! Ну, а про козлов скажу так. Глядишь, нанюхается его величество козлиной вони и опять разрешит шуту не на козла́х – на лошадках въезжать во дворец.

Тогда хоть и с натугой, а сообразил Петруша: многие люди во дворце лишь огненными забавами и пустым шутовством заняты.

Опечалился он и вернулся в царскую спальню. На кровать столярную рухнул и в сон глубокий провалился.

Но перед этим – зеркало по дороге ему попалось. Сперва подумал: такого же куклачка встретил. Но, видать, недаром Комарик мозгу́ свою Петруше перелил. Хоть и с трудом, а понял: собственное отражение в резной раме он видит.

Глянул куклак государев на себя внимательней и обомлел. Глаза красные, навыкате. Щёки бронзовый блеск утеряли. Нос – малиновый, губы – синюшные… Даже зарычал по-звериному от огорчения Петруша. Но потом звериный рык свой унял. Чуть к отражению попривыкнув, сказал себе:

– Что на зеркало пенять, коли рожа крива!

Это и были его первые слова, после того как исчез Комарик.

Государь же Пётр Алексеевич вскоре в Москву вернулся и про куклачка своего вспомнил. Ему и донесли:

– У тебя на постели под лисьим одеялом спит кукла крепко.

Государь в спальню – а куклы-то и нет!

Наутро доложили царю Петру: проснулся Петруша и самочинно по дворцу бродит.

Потребовал государь куклачка к себе. Доставили. Государь ему:

– Выучил тебя Комарик говорить? Отвечай кратко, проси мало, уходи борзо.

Стал Петруша говорить, а с языка одни команды вкупе с московско-голландской руганью летят. Запечалился от ругани Петруша. Опустил глаза, глянул на свои руки, вспомнил, что одет он, как офицер, собрался с духом и заговорил чисто по-русски.

– Не хочу быть дураком Петрушкой! Хочу ызящным кавалером стать… А ты бы, государь, буйственные забавы прекратил. О здоровье своём побеспокоился.

– Гляди, умник какой! Это тебя Комарик так говорить подучил? Видать, маловато ума он тебе через трубочку влил! И на царя неподобающе смотришь. Ты должен иметь вид лихой и придурковатый. Ишь, правильный какой! Сгинь отсель, пока я тебе мозги шомполом не прочистил… Через полгода вернусь, – чтоб всему чему надо у думных дьяков выучился. Приеду – спрошу строго.