Борис Евсеев: Куклак Петра Великого

А башмаки! Глаз не оторвать! Носы квадратные медной блескучей пряжкой застёгнуты, и дёгтем приятно пахнут.

Ко всему прочему – шляпа чёрная, шерстяная, с круглой тульёй. Поля шляпы, как положено по уставу, с трёх сторон вверх завёрнуты. Ещё и галстух офицерский белым бантом завязан. Словом, всё, как в детские годы мечталось!

Даже онемел государь от радости. Такой ладной куклы в мундире офицерском видеть ему никогда не приходилось.

Только вот шпаги при кукле не было. Зато пернач небольшой серебряный в кукольной руке подрагивал.

– Пер-нач, – по слогам произнёс понравившееся словцо царь Пётр.

И тут же очнулся.

А очнувшись, припомнил: во сне спрашивал он о чём-то куклу. А о чём – никак в толк не возьмёт.

Бормотала что-то кукла в ответ. Но что именно – не припомнить.

Тут Пётр Алексеевич окончательно стряхнул сонную одурь и велел позвать князя Меньшикова.

Тотчас изящный Меньшиков и явился. Поклонился, мелко завитым париком своим пол подмёл. Потом подступил, проныра, поближе и пылинку с государева плеча смахнул.

Царь ему:

– Ты у нас, Данилыч, как иголка, проворный. Распорядись-ка, чтобы куклу мне сделали. Нужна очень… Сына моего, младенца Петра, когда ещё выучу? Вот кукла для обучения и муштровки мне и сгодится!

Меньшиков от неожиданности даже на каблуке крутанулся:

– Вот так история! В детство ты, что ли, почал впадать, государь? Не поздновато с куклами играть?

– Олух ты лопоухий! Генерал-фельдмаршал, а ничего не понял. Мозговитую куклу хочу получить я. Кукольный сын мне требуется! И чтоб как живой был. Царевича Алексея не смог я наставить на царство. Царевичу Петру – полтора года от роду. Глядишь, набью руку на кукле, а там и сына подросшего выучу. Ты в Европах говорящих кукол видал? Ну, то-то же. Пускай немцы такую механику выдумают, чтоб кукла могла всё, что скажу, сперва повторять, а затем и сама начала соображать потихоньку!

Меньшиков в сомнении даже крякнул.

– Крякай не крякай, а исполнять придётся. Да гляди мне, Данилыч! Должно тому кукольному сыну десять годков быть. Ведь и мне десять было, когда на престол садился. Ростом, лицом и телом кукла должна быть в точности со мною схожа. И зовётся пусть Петрушей Михайловым, как я называл себя когда-то. И чтоб мужеского пола была, а не межеумком каким-то!.. Да, вот ещё что. Скажи-ка ты мне: как будет по-русски кукла мужеского рода?

– Куклак! – не раздумывая выпалил Данилыч.

Ответом государь остался очень даже доволен.

– Ну, куклак так куклак.

Тут царь Пётр раззадорился, стал по комнате ходить, руками размахивать. А потом подошёл к изящному Меньшикову, обнял его и сказал:

– Понимаешь, Данилыч! Не балаганный Петрушка с грубым смехом мне нужен. Балаганная кукла – гроша ломаного не стоит! Да и устал я от грубого скоморошества и «всешутейших соборов»! Нужен мне Петруша иной, разумеющий вложенные в него мысли. И притом правдиво царю отвечающий, этаким ласковым, сыновним манером… Ещё хочу, чтоб куклак в ассамблеях выступал! Своими ответами гостей напрочь сражал. Умней и свободней человека российского должен стать Петруша! Вот какой кукольный сын мне нужен. Будто взяли мы с тобой его из кукольного вертепа и к жизни нашей пристроили. Кукла в жизнь – прыг! И ведёт свою роль. Причём со своим, подсобляющим делу разумением! Никого не предаёт. Мерзостей творить даже не собирается. Кукла, от себя самой говорящая, страшно полезной нам будет!..

Немцы изготовили бронзовую куклу быстро. Для красоты материей телесного цвета её кое-где обшили. Да только хрипела кукла отчаянно и, как бычок годовалый, глаза на свет божий таращила бессмысленно.

– Кому хочешь, Данилыч, отдавай куклу доделывать, – а до ума мне Петрушу доведи! Чтоб не только говорить и кланяться, даже танцевать куклак мог!

Отдали куклу на переделку голландцам. Те – бронзы поубавили, добавили платины и механику посложней выдумали. Быстренько новую механику Петруше вставили и кланяться научили. А всё равно: глупо выглядит кукла! Дёргается, сипит, фонтанчиками слюней кого не надо обрызгивает. И кланяется невпопад. Да ещё зубами, как собака, клацает.

Даже противно стало некоторым придворным на ту куклу глядеть.

Тут откуда ни возьмись – напросился к царю Петру для разговора мужик неизвестный. Росту громадного, но с виду смирный и вроде непьющий.

– Как звать?

– Комарик Малый.

– Ростом выше меня, а Комарик зовёшься. Ещё и Малый. Для чего так?

– Чтобы не путали с братом моим, Комаром Ефимовым.