Евгений Суханов - ИЗГОЙ

– Это же твоя могила! Ты умерла двадцать лет назад!

– С каких это пор ты глазам своим не веришь? Хочешь, можешь пощупать руками! – хохотнула Петровна.

– Не в этой жизни!

– А ты не зарекайся! – подмигнула старушка. – Всякое бывает.

– Ты кто такая, бля? – у меня начинались закрадывается сомнения по-поводу моего психического здоровья.

«Может в Хвостах до сих пор сказываются последствия того выброса газа, а я надышаться и теперь всякая хрень мерещится? Психиатру такое расскажи – в дурку точно упакуют».

– Как кто? – искренне удивилась старушка. – Непомнящих Агриппина Петровна.

– Ты умерла и тело твоё давно уже черви съели! – я сделал большой глоток прямо из бутылки, но вкуса не почувствовал – как-будто воды хлебнул.

– Тело моё умерло… – Петровна немного помолчала. – Не время сейчас объяснять всё, да и не поймёшь ты, рано ещё.

Я понял, что не добьюсь от неё внятных объяснений, ну да ладно, всему своё время.

– Гостинцы мои нашел уже? – Петровна сменила тему разговора.

– Нет ещё, – ответил я, подтянул к себе рюкзак и, развязав верхний клапан, принялся выкладывать его содержимое на импровизированный стол. И чего там только не было: соленые грузди, маринованные опята, огурцы, помидоры, зелень, банка квашенной капусты, тряпичный мешочек с какой-то травой и бутылочка с бальзамом.

– Спасибо конечно, но правда, не стоило!

– Мне уже не надо, а тебе хоть какое-никакое разнообразие, а-то всё на консервах.

– Я тоже об этом подумал, поэтому и решил сети поставить, – я прикурил сигарету от тлеющей щепки и затянулся.

– На-ка, погрызи! – Петровна бросила мне маленький предмет, который я рефлекторно поймал на лету.

В свете костра разглядел сухой корешок какого-то растения, похожий своим видом и размером на указательный палец.

– Что это?

– Ты же хочешь бросить курить?

– Хочу, но не могу, – ответил я, сделал ещё одну затяжку и бросил окурок в костёр.

– Плохо хочешь! Откуси немного, разжуй и проглоти.

– И я больше не захочу курить?

– Скорее не сможешь, – улыбнулась она загадочно.

– Завтра попробую.

– Я же говорю, что плохо хочешь! – как-то равнодушно сказала она и, потеряв ко мне интерес, уставилась на пляшущие языки пламени.

Я откусил от корешка, разжевал, похожие по вкусу на кислую старую тряпку, сухие растительные волокна, и проглотил, запив глотком виски.

– Ну и гадость! – скорчился я. – Довольна?

– Ага!

Прислушался к своим ощущениям – ничего, совсем ничего.

Складывая продукты обратно в рюкзак, задержался на тряпичное мешочке и спросил Петровна:

– А это что такое?

– Заваривать будешь по чайной ложке на кружку, – не глядя ответила она, – и остывшим отваром будешь рот полоскать дважды в день. Для зубов твоих.

– Спасибо, – я забросил мешочек в рюкзак, подбросил дров в костёр, разделся и залез в спальник, – ты же не против, если я прилягу?

– Конечно ложись, а я посижу ещё.

Однотонный писк комаров разбавлял многообразные ночные звуки, шум реки и лёгкое потрескивание углей в костре.

Ещё некоторое время я наблюдал за Петровной через прикрытые веки. Она молча сидела, невидящим взглядом глядя на затухающий костёр и думала о чём-то своем, а может и просто дремала.

Солнце ещё не показалось над горизонтом, а я уже подплывал к устью залива на резиновой лодке. По привычке достал сигарету и прикурился, но неожиданный позыв к рвоте заставил меня перегнуться через борт.

Я ополоснул лицо и затянулся ещё раз, но все повторилось.

– Вот сука! – беззлобно выругался я, выбросив сигарету.

Улов первой сети составили пара ленков, килограмма по полтора, сорокасантиметровый сиг и пятнистый склизкий метровый налим.

В остальных сетях рыба была на порядок мельче, но поражала своим разнообразием: около сорока колючих зеленоватых окуней, несколько десятков серебристых ельцов и сорожек, восемь зубастых щук-травянок, три налима, четыре черноспинных хариуса и одна широколобка, ещё более колючая, чем окуни, которую я тут же выпустил обратно.

Около полутора часов я потратил на то, чтобы вытащить рыбу из сетей и почистить ее. На костре кипела свежая уха из налимов, запах которой наполнял мой рот густой слюной.

Нет ничего вкуснее, чем уха из налима, сваренного на костре. Его белое сочное мясо без костей просто тает во рту, а его печень, по вкусовым качествам, не уступает печени трески. В черепной коробке каждого налима можно всегда найти пару серповидных матово-белых камушков, и чем больше рыба, тем они больше.