Оксана Бельчикова - Мемуары Создателя. Книга 1. Ошибки

Этот сумасшедший поток страсти и желания продолжался несколько ночей подряд, и каждый раз Лаки не ощущала слияния с мужем. Теперь она всерьез встревожилась и решила поговорить об этом с Антаром. Но, в прошлом домосед и книжный червь, он вдруг превратился в рьяного придворного, и застать его после завтрака дома стало невозможно. Утром он быстро одевался, бежал в кабинет и закрывался там, или сообщал Лаки, что должен быть у Императора. Возвращался лишь поздним вечером, пылая страстью. Его ласки становились все грубее, он уже не старался растягивать удовольствие, а брал ее как только она оказывались одни. Он делал это в кабинете на столе, на кухне, у пруда, в лодке. Он словно помешался. Лаки стала его бояться. Где ее страстный и нежный Антар?! Этому самцу нужна лишь ее плоть. Словно срывая запретный плод, он торопился, боясь ее потерять. Вот выскользнет у него из рук и птичкой упорхнет. Лаки не знала на что можно списать столь странное поведение мужа.

Но однажды она вынудила его поговорить с ней на эту тему. Выслушав ее, Сетем побледнел: «Раскусила!» – была его первая мысль. Но, не видя коварства в глазах женщины, он решил вывернуться.

– Дорогая, я так долго носил это в своем сердце! Прости, что заставил тебя волноваться, но случилось, или еще случиться, что-то ужасное, что может нас разлучить! – начал он.

– Что нас может разлучить? Мы созданы друг для друга Змеем и Той*ё. Нет такой силы! – воскликнула Лаки.

– Есть и эта сила – Император! Будучи во дворце, я стал свидетелем разговора придворных дам, из которого понял, что наш Император, хочет отобрать тебя у меня. Он полон к тебе страсти и не пожалеет сил на осуществление своего умысла.

– Но я не хочу быть с Сетемом, я люблю тебя! От тебя я жду ребенка! – Горько воскликнула Лаки и заплакала. Она прекрасно понимала всю сложность создавшегося положения: воля Императора-закон. Ему не скажешь «нет». Против него не пойдешь. Это тягчайшее преступление в Хаосе. Но она не хотела становиться наложницей и терять мужа.

Услышав о ребенке, Сетем побледнел. Но решил, что об этом он подумает позже. А сейчас нужно окончательно запугать бедную женщину.

– Я уходил каждый день из дома во Дворец, чтобы быть с Императором, видеть его, знать, что он во Дворце, а не с тобой. Я стал нервным, подозрительным, грубым из-за переживаний о тебе и ребенке. Я каждую минуту боюсь вас потерять! – И, как ни странно, эти последние слова, были истинной правдой. – Что я могу против Императора! Меня казнят или навечно заключат в кристалл, без права перевоплощений, или, в лучшем случае, отошлют в какой-нибудь мирок в образе собаки или хомячка. И мы уже никогда с тобой не встретимся. Я просто не знаю, что мне делать, -закончил свою речь, театрально разведя руками, Сетем.

– Давай сбежим! – плача, предложила Лаки.

– Куда? Он властелин Хаоса и весь мир его. Родственники не примут нас, никто не пойдет против императорской воли! -Он тяжело вздохнул, изображая полное отчаяние.

Лаки горько рыдала у него на плече. Сетем добился своего: теперь и она будет все время бояться, прощать его несхожести с Антаром. А когда правда выйдет наружу он получит ее без труда. Он еще что-нибудь для этого придумает! Лаки рыдала, а он гладил ее золотистые волосы и улыбался.

*****

Я очнулся в своем кабинете. Была ночь. За окном стрекотали цикады, воздух благоухал ароматом роз, ландышей, фиалок. Цветы наполняли сад. Творческая сила Лаки превратила наш мир в вечноцветущий оазис. Она так любила цветы, будучи сама прекраснейшим цветком моей души. Вид моей одежды подсказывал, что прошлое не было сном. Все было сырым, грязным и подранным. Скинув тряпье, я принял душ, переоделся в свежую рубаху из белого батиста с серебряной вышивкой на воротничке и манжетах (кстати, Лаки сама вышивала на моем белье и ее тепло и любовь всегда окружали меня), черные кожаные брюки, перетянутые ремнем с серебряной пряжкой с уже знакомым символом кусающей свой хвост змеи. Черные кожаные сапоги завершали наряд.

Довольный своим видом, и еще больше тем, что вернулся домой, я уже решил отправиться к Лаки, но что-то меня дернуло и я прицепил к поясу кинжал. Находясь дома, я в редких случаях носил при себе оружие, опасаться было нечего, но с того дня, как я очутился в пещере, легкая тяжесть от кинжала на поясе придавала мне больше уверенности.

Какое-то время я еще оставался в кабинете, думая, что лучше не будить жену и обрадовать ее своим возвращением утром. Но тут в коридоре послышался ее возбужденный голос и чей-то мужской, очень знакомый. Я остался у двери, чуть ее приоткрыв, и стал слушать что же происходит.