Дмитрий Янковский: Логово тьмы. Цикл ВОИН

О такой странной способности^ Микулка доселе не слыхивал, и доверия к Журу это не прибавляло. Да и рассказывал волхв о себе очень мало, неохотно, чуть не клещами каждое слово приходилось вытягивать. Зато многие из них бывали ценнее четверти пуда золота…

Уже с пяток верст трое путников ехали молча – Жур привычно погрузился в задумчивость, Микулка тоже помалкивал, устав из него словеса вытягивать, а Мякша стерегся зазря тревожить более опытных спутников. Только копыта мягко шуршали пожухлой травой, лишь кони тревожно фыркали, потягивая ноздрями знойный воздух последних дней бабьего лета.

А над багряно-желтыми кронами далекой рощицы синели скалистые глыбы Рипейских гор, зябкий холодок сползал из расщелин, напирая с огромного ледяного щита за студеным морем. Бушевавшая за горами стужа нетерпеливо рвалась в напуск на занятые людьми земли, словно не могла дождаться, когда догорит золотой костерок осени.

Микулка представил, какие злые ветры ревут сейчас в скалистых ущельях, и зябко поежился, несмотря на окутавший землю зной. Эта жара была похожа на приговоренного к казни – вроде еще жива, но уже наверняка мертва, обречена и даже забыта, погребенная под скрипучей снежной поступью приближающейся зимы. Следовало спешить, не то через седмицу-другую тут не пройдет ни пеший, ни конный, а злая стужа будет пожирать людское тепло, как стая голодных волков.

Паренек стукнул в конские бока пятками, и рыжий скакун перешел на неспешную рысь. Свежий ветер сорвал с лица Микулки капли жаркого пота – все же лето не спешило сдаваться осени, медленно отступая в теплые страны.

Неужели и вправду эта извечная борьба тепла и стужи, света и тьмы – лишь отражение настоящих войн между Добром и Злом, бушующих по обе стороны Яви? Так говорил Жур… И в это очень хотелось верить. Очень хотелось чувствовать себя причастным к чему-то огромному и до конца не понятному, но в то же время четко знать свой долг и свое место. Стража…

Это слово будоражило воображение, уже пятую седмицу превращая и без того нелегкие сновидения в битвы с жуткими порождениями Тьмы, но оно же радостной гордостью распрямляло плечи, подавляя затопившую сердце грусть. Быть витязем Стражи…

Жур много говорил об этом, но все рассказы меркли в сравнении с главным – витязем Стражи был дед Зарян. Теперь Микулка не мог вообразить большей чести, чем продолжить дело первого и самого главного своего учителя. И пусть слепой волхв не раз повторял, что не витязь выбирает Стражу, а Стража через колдовской меч выбирает его, но паренек знал – его путь особый. Не успел дед Зарян завещать меч с выбитой надписью, а значит, именно он, Микулка, сам выбрал себе дорогу, хотя запросто мог свернуть.

Теперь Стража и он – одно целое…

Даже после смерти его душа уйдет в колдовской булат, сохранив для других полученный опыт и знания.

Навсегда…

И вся жизнь превратится в заслон между Злом и Добром, в бесконечную битву извечных сил, воплощенных по эту сторону Яви.

Микулка чуть придержал коня, и Жур поравнялся с ним, чутко прислушиваясь к окружающему пространству. Молодой Мякша чуть приотстал из почтительности.

– Я уже чувствую горы, – не поворачивая лица, молвил волхв.

– Скоро закроют половину неба, – подтвердил Микулка. – Надо принять на восход, там дорога проще, идет меж двух высоченных гор. А перевал левее… Нам там делать нечего. Худое место. К городищу аримаспов нас вели вдоль скальной гряды, другой дороги я просто не знаю, так что придется доехать прямиком до нее, а там вдоль скал на восход. Еще верст двадцать, не меньше.

– Тогда заночуем в роще, – кивнул Жур. – Ари-маспы – народ ночной, в темноте видят как кошки, да и стреляют из луков так, что никому из людей даже не снилось. Зато поутру с них толку мало – сонные, да и видят по свету куда хуже. Подойдем поближе к городищу, а там уже прикинем, как быть.

– А откель ты про рощу знаешь? – удивился паренек. – Слухом ее не слыхать, а глаза у тебя…

– Чувствую, – коротко ответил волхв совершенно бесстрастным голосом.

Жаркое солнце перевалило через полудень, и зной потихоньку начал спадать, как это бывает ранней осенью. Ветер запел вечную песню в сухой траве, щекоча ноздри смесью бархатистой пыли и горького полынного запаха.

– Надо было взять кого-нибудь из княжьих людей, – вздохнул Микулка. – Там этих аримаспов как мух на навозе…

– Камень – дело Стражи, – покачал головой Жур. – Потому нам его и добывать. Другим сюда соваться незачем.