Дмитрий Янковский - Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

© Дмитрий Янковский, 2021

ISBN 978-5-0055-4585-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сквозь листву акаций пробивалось солнце, делая склон холма похожим на пятнистую шкуру. Идеальные условия, чтобы спрятаться от человека, но такая игра света и тени не могла обмануть тварей. Они почти не руководствовались зрением, больше полагаясь на чутье. К тому же, за пределами тени, жара стояла градусов под сорок, река могла обмелеть, или совсем пересохнуть, что сделало бы местность еще более опасной. Поэтому без разведки спускаться в низину смерти подобно. Я подал знак Ксюше, чтобы остановилась, а сам залег в тени за кустом шиповника, положив рядом увесистое ракетное ружье. Ксюша прикрывала меня сзади из дальнобойной винтовки, нас разделяла дистанция метров сорок, но я знал, что разглядеть Ксюшу не смогу, ведь она так умела прятаться, что позавидуешь.

Для начала я принюхался. Первыми ощущались запахи, характерные для места и времени: тонкий, с металлическим призвуком, запах ружейного масла, запах брезентового ремня, запах прошлогодней опавшей листвы. Это все помехи, которые следовало отфильтровать. И только затем мозг начал интерпретировать полезную информацию, взвешивая на обонятельных рецепторах повисшие в воздухе молекулы. От реки пахло тиной, значит, русло не пересохло совсем, как бывало, но насколько оно полноводно, с моей позиции было не понять. Берег впереди густо зарос плакучими ивами, их кроны заслоняли обзор, поэтому даже в бинокль невозможно было определить, сколько воды сегодня протекает по руслу. Кроме тины, ветер приносил запах соли и йода – море начиналось примерно в километре от нас к западу.

Я поднял руку и показал Ксюше жестами языка охотников:

«Займи мою позицию. Ружье оставлю, пойду налегке».

Ксюша не очень умело крикнула сойкой, что на нашем тактическом языке означало «информация принята, исполняю». Я хмыкнул и, освободившись от ружейного ремня, пополз в сторону реки.

Земля была густо усыпана прошлогодней листвой, поэтому ползти было легко, локти проваливались в мягкое. Через каждые пять метров я останавливался, прислушивался и принюхивался. Оглянувшись, я все же увидел Ксюшу, она заняла мою позицию, одной рукой вскинула к плечу оставленное мной ракетное ружье, а другой прижала к глазам бинокль, чтобы лучше видеть мои жесты, если что. Как ребенок, право. Впрочем, она была младше меня, и ей лишь недавно исполнилось шестнадцать. Имела право на ребячество в разумных пределах.

Принюхавшись в очередной раз, я напрягся. К запаху тины, исходящему от реки, прибавились новые нотки. Вроде бы и похожие, но все же отличающиеся. Это был запах земноводной твари, я бы его ни с каким другим не спутал. Точнее, так пахла не сама тварь, а воздух, выходящий через ее дыхальца, которые открываются, когда жабры окончательно высыхают. Значит, чудище выбралось из моря около часа назад, с учетом жары.

Я поднял руку и показал условный жест, сложив пальцы «крабом». Он означал, что я учуял тварь, которую мы привыкли называть панцирным патрульником.

После этого от меня уже не зависело ничего. Оружия у меня никакого не осталось, кроме старого зазубренного водолазного ножа. Впрочем, если бы даже я не оставил ракетное ружье Ксюше, от него все равно не было бы никакого проку на короткой дистанции. Ракета, это совсем не то, что винтовочная пуля. Так шарахнет, что самому мало не покажется.

Поэтому против панцирных патрульников хорошо работала тактика, когда один остается без оружия, налегке, другой прикрывает метров с пятидесяти, чтобы иметь достаточно широкий угол обстрела. И когда патрульник бросится на безоружного, надо драпать изо всех сил, стараясь разорвать дистанцию. А стрелок, который с ружьем, стреляет, когда патрульник отстанет. Эти твари быстро бегать не могли, но обладали удивительной выносливостью, легко загоняли человека в одиночку, когда тот выбивался из сил. Но если людей двое, один бегает, другой стреляет, тогда шансы есть.

Я бегал лучше Ксюши. У нее уже выросла заметная женская грудь, приводившая меня порой в смущение, да и бедра стали пошире. И хотя Ксюша всячески храбрилась, я видел, что новые пропорции снижают резвость ее движений. Переход во взрослый возраст, и все такое. Зато стреляла она, как бог, хладнокровно, выверено, словно замораживая присущий ей темперамент, оставляя снаружи только скорость реакции и точность движений. Когда она оставалась у меня за спиной с ракетным ружьем или с дальнобойной винтовкой, я чувствовал себя намного увереннее, чем если бы сам взял оружие.