Дмитрий Янковский: Штурм бездны: Море. Цикл «Охотник»

Я подполз к ней, и устроился на боку.

– Патрульнику капец, – сообщил я, не скрывая гордости. – Учись указывать цели.

– Ага. – Ксюша фыркнула. – Я его видела, когда стреляла.

– Что? – Я не сумел скрыть досаду.

– Что слышал. Панцирь блеснул на солнце.

– Тьфу на тебя.

– Да ладно. – Ксюша примирительно потрепала меня по взъерошенным волосам. – Даже если бы я его не увидела, все равно бы попала. С дистанцией ты ошибся метров на пять, а вот направление указал точно.

У нее самой волосы выглядели шикарно, они были короткими, выше плеч, переливчатого каштанового тона. Наверное, во всем поселке она одна могла похвастаться опрятной прической. После того, как мы лишились всех взрослых, кроме Дохтера, стричь нас стало некому. А из Дохтера парикмахер, как из селедки гарпун. В результате мы с мальчишками стригли друг друга, или вообще сами себе обрезали волосы перед зеркалом, без особых затей. Девчонки дружно взяли за моду отращивать длинные косы, и только Ксюша, продолжая стричься по-мальчишечьи, сумела сохранить ту нотку изысканности, из-за которой при ее появлении у всех пацанов начинали ярче блестеть глаза. И я не был исключением. Исключением я был в другом. В том, что Ксюша последний год водилась из всех мальчишек только со мной, а других все чаще называла малышней или вообще дураками, в зависимости от ситуации. И хотя она по характеру была не то что бы грубоватой, но жесткой местами, со мной она была много мягче, чем с другими. Намного мягче.

Мне это льстило, конечно. Я понимал, что когда подрастем немного, чтобы Дохтер нам страшилками баки не забивал, именно я с наибольшей вероятностью буду выбран Ксюшей в качестве пары. А от одной мысли об этом у меня ладони потели от предвкушения. Хотя, конечно, за время, которое нас отделяло от этого будущего, я еще сто раз мог накосячить. Но я старался об этом не думать, потому что когда очень хочется пасть в цель, и все на тебя при этом глазеют, наверняка промахнешься. Лучше не думать, а делать. А там поглядим.

– Как там река? – спросила Ксюша.

– В лучшем виде, – ответил я. – Полнехонька. Можно двигать к морю. При таком притоке пресной воды в бухту, торпеды туда не сунутся.

– Можно, но осторожно, – хмуро уточнила Ксюша. – Земноводные могут шастать у берега.

Тут она была права. Земноводным было без разницы, опреснена акватория бухты, или нет. Пресной воды они боялись не меньше, чем торпеды и мины, но им не было необходимости в нее соваться. Они выбирались из моря там, где оно еще сохраняло безопасную для них соленость, и по берегу, ножками, топали в зону патрулирования. На такой жаре они без воды могли часа по три обходиться, так что надо было все время оставаться начеку.

– Жрать охота, – признался я.

– Мне тоже. Есть сушеная ставридка. С того раза.

– Нет. Давай уже доберемся до места, там свежей наловим.

Ксюша сглотнула слюну, и кивнула.

Ползти дальше смысла не было, да и тактическую дистанцию соблюдать – тоже. Лес все больше редел, хорошо просматривался, и в случае чего, можно было бы заранее разглядеть рыскающую вдоль побережья тварь. А тогда уже разбежаться, и занять огневые позиции.

Тактические правила, конечно, нарушать нельзя, у моря всякое может случиться, и надо было бы все же разойтись на положенные двадцать метров, но до чего же приятно было вот так, брести с Ксюшей по лесу, и смотреть на ее ладное тело, затянутое в пятнистый маскировочный комбинезон. На таком открытом пространстве опасность могли представлять только грибы и капканы, да и то, если ворон считать, а не внимательно глядеть под ноги. Это лишь кабинетные программисты, создававшие геном биотехов, считали, что если гриб, к примеру, зароется поглубже в листву, то его не заметишь. Ага, конечно. Когда гриб выкапывает ямку, чтобы укорениться, он неизбежно из-под слоя земли вынет несколько мокрых листьев. И даже если они успеют высохнуть, все равно останутся пятнами на ровном нетронутом слое.

– Стоп! – приказал я, заметив пару таких темных клякс на листве впереди.

Ксюша замерла, хоть картину с нее пиши.

– Гриб, – пояснил я. – На десять щелчков правее сухого тополя.

– Вижу, – шепнула Ксюша. – Обойдем, или прикончим?

– Когда мы с тобой тварей обходили?

Она довольно улыбнулась, и первой попятилась назад. Гриб, конечно, никаким грибом не был на самом деле, просто мы их так называли за встроенный инстинкт, заставлявший их закапываться в грунт и ожидать жертву. На самом деле, это было небольшое существо, похожее на осьминога, способное, выбравшись из воды, проползать довольно большие расстояния. Значительные популяции этих тварей когда-то создали в прибрежной зоне обширные минные поля, по словам Дохтера, и многие люди тогда погибли, пока не научились замечать места залегания биотехов. В теле каждого, как и у большинства тварей, находилась полость с жиром, куда, при необходимости, впрыскивалась азотная кислота из специальных желез, и ферменты, для стабилизации реакции. Реакция приводила к синтезу нитрожира, мощной взрывчатки, сравнимой по фугасному действию с нитроглицерином. Пять килограммов такой смеси – не шутка, плюс к тому готовые осколочные элементы, в виде толстых хитиновых пластин. Осколки представляли большую опасность, так что надо было отойти подальше, иначе Дохтеру придется в очередной раз запускать операционного робота и доставать из наших тел куски раздробленного хитина. Вот только отходить надо было не назад, как решила Ксюша, а в сторону, чтобы не удаляться от моря. Я ей показал новое направление, она кивнула.