Михаил Шторм - Потомки Магеллана

Сухопутная служба не задалась. Усмиряя мавров в Марокко, дон Фернан Магеллан был ранен пикой в колено и рухнул без сознания на поле боя, в результате чего не только остался хромым на всю жизнь, но и был заподозрен в связях с врагом. Возмущенный Магеллан без разрешения покинул армию и отправился жаловаться прямо королю, а следом полетел очередной донос с обвинением в дезертирстве.

Наветы достигли столицы раньше. Мануэл Первый поверил им, а не Магеллану, и даже спрятал за спину руку, оберегая ее от «иудиного» поцелуя. Оскорбленный дворянин холодно осведомился, может ли он в таком случае поступить на службу к другому государю, и получил презрительное разрешение прислуживать «хоть самому дьяволу». Таким образом Магеллан покинул родину и перешел под испанские знамена.

Осенью 1517 года Магеллан вместе с рабом Энрике, вывезенным из Малакки, обосновался в Севилье, откуда отправлялись почти все экспедиции для исследований и завоеваний Нового Света. Кроме того, в этом городе имелась значительная португальская диаспора, состоявшая преимущественно из таких же изгнанников, не достигших успеха при лиссабонском дворе. Один из перебежчиков по имени Дьогу Барбоза дослужился в Португалии до высокого поста начальника городского арсенала. Магеллан не только нашел у него приют, но и сдружился с его сыном Дуарте, с которым имел много общего, поскольку молодой человек тоже успел поплавать в Индийском океане и пережить там множество опасных приключений.

Обзаведясь таким образом связями, Магеллан объявил, что намерен найти проход в Американском континенте и проложить путь дальше на запад. Для того чтобы отправиться в кругосветное плавание, ему были необходимы богатые покровители, которых сегодня назвали бы спонсорами. Магеллан обивал пороги потенциальных благодетелей вместе с внушительным глобусом под мышкой, тем самым, который был создан самим Бехаймом в 1492 году и на котором был обозначен путь будущей экспедиции.

Откуда же у него была уверенность в том, что там, на юге Америки, куда еще не доходили европейские корабли, имеется судоходный пролив? Так свидетельствовал чертеж на глобусе, который впоследствии оказался ошибочным. Однако Магеллан проявлял такую настойчивость и несгибаемую веру в свою правоту, что ему удалось убедить нескольких влиятельных придворных передать новому королю Карлу I написанную им «Памятку», где ясно утверждалось, что «земли пряностей» находятся не только под владычеством Португалии, но и в испанских владениях тоже.

На членов Государственного совета, рассматривавших Магелланов план «плыть на Запад, чтобы добраться до Востока», тот произвел благоприятное впечатление. В этом помогла демонстрация ученым мужам «настоящего малайца». В результате очень скоро Магеллан получил поддержку в самых разных кругах, а потом и сам король согласился с необходимостью плавания. Уж очень ему хотелось утереть нос конкуренту…

Быков закрыл крышку ноутбука и вышел на террасу. В бассейне сосредоточенно плавали сестры Маркес, относившиеся к своему занятию как к ответственной работе, а не развлечению. В этот жаркий день подмывало присоединиться к ним, чтобы проплыть километр-другой, а заодно пообщаться с девушками. Но Быков не знал, как отнесется к этому сеньор Маркес. Будучи гостем, он не хотел действовать на нервы хозяину. Такое поведение было не в его правилах.

Он уже собирался вернуться в комнату, когда Лидия коснулась края бассейна, подняла взгляд и заметила его.

– Дима! – крикнула она. – Спускайся. Надо поговорить.

Сердце Быкова забилось быстрее. А вдруг Маркес надумал взять его в экспедицию и решил передать предложение через дочерей?

– Иду, – кивнул он и, стараясь сохранить неспешное достоинство, стал спускаться во двор.

Ресторан назывался «Museo del Jamon» . Быков, имевший довольно слабые познания в испанском языке, сумел перевести только первое слово и спросил:

– Музей чего?

– Ветчины, – ответила Лидия.

– «Музей ветчины», – уточнила Анна.

Они вошли в помещение, увешанное свиными окороками, источающими сногсшибательный аромат. Быков в изумлении оглянулся.

Получив предложение пообедать с девушками, он поначалу огорчился, потому что надеялся на деловое предложение, а не на бесцельное времяпровождение. Однако очарование сестер было слишком велико, чтобы противостоять ему, подобно монаху, преодолевающему бесовское искушение. Быков спросил только, не будет ли против сеньор Маркес, и услышал в ответ, что сеньору Маркесу не позволяется лезть в личную жизнь дочерей. Одним словом, он согласился выехать с виллы в город и не пожалел об этом.