Dmitriy Voron - The Long Dark

Олаф не мог поверить своим глазам… Они знали о побеге и яде! Все это время играя свои роли, солдаты пили обычную воду…

Олаф оглянулся. Где же Ветка?

Тощий предатель поспешил к Вельшу, злобно смотря на окружающих.

– Как ты мог? – выдавил из себя Рун.

– Ничего бы не вышло! Мы бы погибли в лесу один за другим, я не хочу! Я хочу жить!

– Трусливый ублюдок… Ты не достоин быть одним из нас, – с трудом произнес Ульрих. Нога Вельша не давала дышать.

– Пусть так! За то я буду жить! – рявкнул Ветка, нервно посмеиваясь.

– Хватит болтовни! А теперь, дьявольское отрепье слушайте сюда! – во всеуслышание прогремел Вельш. – Куда бы ваши тощие задницы не стремились бежать, мы узнаем и найдем вас! Потому что, ваши мерзкие, проклятые, северные душонки, смердят на тысячи миль!

Раздавшийся хриплый кашель, заставил часовых взглянуть на Вельша, но тот отмахнувшись, неуверенно продолжил:

– Я повешу всех заговорщиков… Но сначала, изрядно напою этим ядом… Что за…

Вельш убрал ногу с груди Ульриха, дав, наконец, парню нормально вдохнуть. Недоумевая, он схватился за грудь, а затем за живот, внутри все пронзила давящая боль. Выпитое обожгло все внутри, вызвало слезы и сухость во рту. Будто судорога сжала горло, и ужаснувшись, он сплюнул сгусток крови на снег.

Олаф воспарял духом, узрев как караульных одного за другим постигла та же участь.

– Я перепутал бочки, Рун! Ты слышишь! Я перепутал!

– Я убью вас! Выпотрошу каждого! – упав на колени прохрипел Вельш. Он пытался подняться, но кашель все больше лишал его сил. Хватая руками в снег, он с трудом поднял голову и ужаснулся…

– За отца!

Вельш лишь успел открыть рот. Нож впился ему в глаз, достаточно длинный чтобы убить. Так и застыв он рухнул замертво.

– Все в лес! Живо! – заорал Олаф.

Началась суматоха. Десятки подростков устремились к лесу, кирками и ножами пробивая себе путь. Некоторые солдаты, обессилив от боли, испытали на себе весь гнев стальных инструментов. Но большая часть, еще держалась на ногах.

В ход пошли стрелы. Одна за другой устремлялись в спины беглецов, многие достигали цели. За спиной кто-то вскрикнул, но Олаф не оборачивался.

– Скорее, Рун! – лишь подгонял он товарища.

Один из самых жестоких караульных преградил путь, с кровью у рта и бешеными глазами, он рассек воздух мечом и одним грубым ударом, убил впереди бегущего парня.

– Налево! – закричал Олаф.

Но поздно.

Убийца оказался ловким. Прыгнув он схватил Руна за ногу, и парень вскрикнув упал. При падении выронив нож, парень лихорадочно шарил по снегу в надежде спастись.

Брызгая слюной, человек хотел добраться до шеи и ухватившись за спину парня завыл. Рука почернела от ожога, но он не мог разжать пальцы. Олаф, наконец дав волю гневу, с криком бросился на врага. Караульный обернулся, пытаясь защититься, но безнадежно опоздал: нож Олафа впился ему в грудь обломившись на рукояти.

С трудом соображая, Олаф помог другу подняться. Опасаясь новых врагов, он нервно замотал головой, и его взгляд упал на лежащее неподалеку тело. Это Шрам… со стрелою в спине – он обрел свободу.

Новый свист привел друзей в чувство. Ни секунды немедля они устремились на запад. Лес уже совсем близко.

– Олаф!

Друзья оглянулись на север. Ульрих и трое выживших с их группы, зазывали к себе. Но Олаф и Рун с печальными лицами, лишь отвернувшись устремились в лес.

– Но почему? – поинтересовался один из парней.

Ульрих понимающе кивнул.

– Бежать с нами, изначально не входило в их планы…

3

Солдат Вар учуял задолго до того, как первый из них показался впереди. Он знал: что запаха они его не чуют, как не слышат и шагов. Несмотря на давно прошедшую войну, большая часть войск состояла из крестоносцев, которые за всю экспансию так и не отточили навыки в лесу (Местные воины в большей части погибли на Великой войне или занимали отряды повстанцев)

Среди сопровождающих Карла имелось с десяток Черных Рыцарей. Вдобавок к этим, в охоте участвовало несколько охотников на ведьм. За охотниками-то, если не считать «Элиту», Вару и следовало присматривать в оба глаза.

Пусть основная их задача не сходилась с планами Карла, все же они не становились менее опасны. Воин знал не понаслышке, что орден не брезговал использовать различное магическое оружие, настойки и артефакты. В большей степени, они убивали себе подобных и даже женщин. От воспоминаний, кулаки невольно сжимались.

Вар охотился, вся его жизнь была охотой. Теперь, она вернулась к нему, словно утраченная рука, будто восходящее солнце билось в его сердце. И даже в самой серой точке Норланда, где дул холодный ветер, он был как дома, среди лесов.