Джек Вэнс: Лицо. Князья тьмы. Том IV

Герсен сидел в вестибюле Собора св. Бражника – в древнем приделе, где некогда ценобиты истекали пóтом под надзором Гностического Ока. Нынешние постояльцы Собора не придавали большого значения Гнозису, а тем более Оку; тем не менее, мало кто мог не испытывать почтение в этом гигантском архитектурном пространстве.

Пульсирующий звук тысячелетнего гонга отметил наступление очередного часа – приближался вечер. В вестибюль зашел высокий молодой человек с длинным острым носом и серыми глазами исключительной ясности, внешностью и манерами производивший впечатление человека умного, но в какой-то мере беспечного и развязного. Его звали Максель Рэкроуз, и он был местным репортером журнала «Космополис», которому теперь поручили оказывать содействие Генри Лукасу – этим псевдонимом Герсен пользовался в качестве специального корреспондента «Космополиса».

Максель Рэкроуз плюхнулся в кресло рядом с Герсеном: «Интересующий вас человек практически неуловим и пользуется зловещей репутацией».

«Тем более любопытным будет любой собранный вами материал».

«Разумеется, – Рэкроуз достал пачку документов. – Я перерыл все, что мог, на за неделю мне удалось выкопать, главным образом, только общедоступные сведения. В том, что касается сохранения инкогнито, этот субъект – просто какой-то гений».

«Кто знает? – отозвался Герсен. – Он может сидеть вместе с нами в вестибюле Собора, сию минуту. Причем это вовсе не так маловероятно, как вы могли бы себе представить».

Рэкроуз решительно покачал головой: «Я только что, можно сказать, провел неделю в обществе Ленса Ларка. Я почую его за версту».

Герсен подумал, что такую убежденность не обязательно следовало сбрасывать со счетов: «Сидящий напротив грузный субъект с накладкой на носу – он не может быть Ларком?»

«Ни в коем случае!»

«Вы уверены?»

«Целиком и полностью. От него исходит душистый аромат испанолы и пачулей, тогда как известно, что Ленс Ларк везде и всегда пованивает. Во-вторых, он соответствует описанию Ларка только в тех отношениях, что он ожирел, облысел и не умеет хорошо одеваться. Кроме того, – Рэкроуз позволил себе самодовольный смешок, – так уж получилось, что я его знаю. Это Детт Муллиэн, изготовляющий для туристов трактирные фонари в старинном стиле».

Герсен криво улыбнулся, подозвал ближайшего официанта и заказал чаю, после чего сосредоточил внимание на документах Рэкроуза.

Кое-какие из этих материалов он уже видел – например, выдержку из статьи «Пиратский налет на Монтплезант» Додэя Уомса, опубликованной в «Космополисе»:

«Когда князья тьмы встретились, чтобы утвердить свою конвенцию, между ними нередко возникали столкновения – что неудивительно, так как все они, в той или иной мере, страдают манией величия. Ховард Алан Трисонг, в свойственной ему небрежной манере, выполнял роль посредника, примирявшего спорщиков. Аттель Малагейт был неуступчив и непроницаем, как каменная стена. Виоль Фалюш нарочно раздражал остальных, занимая, по прихоти, то одну, то другую позицию. Кокор Хеккус, несмотря на свою изобретательность и непредсказуемость, не сумел привлечь кого-либо на свою сторону. Самонадеянная наглость Ленса Ларка вызывала всеобщую враждебность. Только Ховард Алан Трисонг вел себя уравновешенно. Трудно поверить, что они смогли добиться какого-то успеха в своем предприятии! Это оказалось возможным только благодаря единственному объединявшему их качеству – профессионализму».

Следующая статья, «Бичеватель Ларк», принадлежала перу Эразмуса Хойптера. Непосредственно под заголовком и рядом с подзаголовком находилась иллюстрация – эскиз почти обнаженного мужчины невероятно мощных пропорций, словно оплетенного гибкими лоснящимися мышцами. Маленькая, бритая наголо голова сужалась к макушке и расширялась к нижней челюсти. Нависшие брови соединялись над длинным мясистым носом; на лице изображенного атлета застыло изображение идиотского, похотливого, счастливого самодовольства. На ногах атлета были сандалии, а его неприятно мясистые ягодицы были туго обтянуты очень короткими шортами. В правой руке он держал, словно замахнувшись, чтобы нанести удар, кнут с короткой рукояткой и тремя длинными ремнями.

Рэкроуз усмехнулся: «Если это – Ленс Ларк, думаю, мы опознали бы его даже здесь, в полутьме Собора».

Герсен пожал плечами и прочел отрывок из статьи:

«Говорят, что Ленс Ларк обожает свой кнут – он называет его „верным товарищем“ и считает его самым удобным средством наказания врагов. Ларк часто пользуется кнутом с этой целью, предпочитая бичевание любым другим методам. В Садабре ему принадлежит огромная усадьба с полукруглым залом, где он восседает за трапезным столом, заваленным грудами хвинины и пуммигума, 4 4 Пуммигум: пудинг из пшенной муки, мяса, индийских фиников, огавы, сцивита и прочих подобных фруктов; в ресторанах всей населенной человеком части Галактики пуммигум, пользующийся популярностью среди грузчиков и обслуживающего персонала звездолетов, подают во всевозможных вариантах. каковые он запивает двухлитровыми кружками свежеотжатого сусла. Для того, чтобы не потерять аппетит, он держит под рукой кнут с короткой ручкой искусной выделки и четырехметровым ремнем. Головка рукоятки изготовлена из слоновой кости, и на ней вырезано имя кнута: „ПАНАК“. Насколько известно автору, никто еще не смог объяснить, почему Ларк называет свой кнут именно так. Ремень кнута заканчивается раздвоенным твердым кожаным языком длиной с ладонь – так называемым „скорпионом“. Вдоль стены полукруглого зала стоят обнаженные враги Ленса Ларка: каждый прикован к кольцам, вделанным в стену, в положении, напоминающем распятие лицом к кресту. На ягодицы каждой жертвы наклеена мишень в форме алого сердечка, примерно два вершка в высоту. Развлекаясь за едой, Ленс Ларк пытается сбивать эти мишени одним взмахом кнута; говорят, что он добился больших успехов в этом виде спорта».