Андрей Кайгородов - О.С.А. Роман

Ее назойливость потихоньку стала напрягать Бокалова.

– Да, конечно.

Семен показал ей пару картин, рассказал о художниках, которые эти картины написали, и многозначительно замолчал, давая понять, что аудиенция окончена.

Женщина покрутила головой, а затем раскланялась со словами:

– Спасибо Вам, извините, что отняла у Вас столько времени.

– Ну, что Вы, – выдавил из себя подобие улыбки Семен, – это моя работа.

Женщина ушла.

Семен открыл ноутбук и принялся писать. Просто, без цели, ни о чем.

Казалось, что строки сами появляются на экране монитора без лишних усилий с чьей-либо стороны.

«Что она за оса такая непонятная?» – подумал Бокалов, на мгновение перестав писать.

Он вдруг вспомнил, как однажды летом, когда он был еще маленьким и гостил у бабушки в частном доме, его укусила оса. Он играл во дворе в мяч, просто играл, никого не трогая, а противная мерзкая оса его тяпнула в ногу, и нога распухла. Семену было больно, но он не заплакал, он возмутился и стал ругать осу.

– Ты что меня кусаешь? Я тебя не трогал. Я просто играл в мяч. Зачем же ты меня укусила?

Услышав голос внука, во двор вышла бабушка.

– Что, оса укусила? – заботливо спросила она.

– Да, в ногу, вот, – и Семен показал место укуса.

– Ну, сейчас, схожу, принесу йод, надо помазать.

И бабушка ушла в дом. В скором времени она вернулась с маленьким темным бутыльком и клочком ватки. Бабушка открутила крышку и налила йод на ватку. Ватка в одно мгновение из снежно-белой превратилась в противную, пугающую темно-коричневую какашку.

– Давай-ка свою ногу, – приготовилась бабушка намазать внуку осиный укус.

– Да ладно, не надо, – отмахнулся Семен, – все уже, ничего не болит.

– Не «ладно», не надо ему. Давай, говорят тебе! – и бабушка намазала йодом укус.

– А, щиплет! – вскрикнул Бокалов. – Больно же!

– Ниче, терпи, щас пройдет. Пойдем-ка, чего покажу.

И бабушка пошла на задний двор, где были постройки – сарай и баня.

Семен зашагал следом. Они подошли к бане, зашли в предбанник.

– Смотри, – сказала бабушка, подняв голову вверх.

– Куда смотреть?

– Вон, на крышу смотри, туда, дальше.

И Бокалов увидел в дальнем углу, там, где один бок крыши упирается в другой, серое, словно из войлока, яйцо огромного размера.

– Что это? – испуганно спросил он, будто увидел неопознанный летающий объект.

– Это гнездо осиное, – спокойно произнесла бабушка, – как-то надо от него избавиться.

– А как?

– Сжигают их.

– А как же баня? – удивленно посмотрел на бабушку Семен, – она ведь сгорит вместе с этим яйцом!

– По осени они гнездо оставляют и в землю уходят зимовать. Вот гнездо сшибают да жгут. А весной осам лететь некуда, они новое место ищут и там гнездо вьют. Так что до осени придется ждать. Если сейчас сбить, то целый рой растревожишь, горя не оберешься. Но они безобидные, ты их не трогай, и они тебя не будут.

– Да слышал уже, – огрызнулся Семен, – я ее не трогал, а она…

– Ты руками, поди, махал, бегал. А она ведь неразумная, взяла, да и тяпнула тебя.

– И чего? Мне теперь и в мяч не поиграть, что ли? – еще больше возмутился Семен.

– Да играй ты себе в мяч, авось и не тронут тебя больше. А лучше бы взял банку да набрал малинки в огороде. Глядишь, поели бы с молочком. Да сахарком присыпать, вкуснятина. Пойди, набери баночку.

– Ладно уж, – нехотя согласился Семен, – давай свою банку.

Семен всегда с нежностью вспоминал бабушку, он любил ее. У нее было много внуков, и всех она любила особенной любовью, и каждому по секрету шептала на ушко, что он самый любимый ее внучек.

Бокалов взглянул на часы, до конца смены оставалось полчаса. Он практически не заметил, как пролетел этот сумасшедший день.

За его галерейную практику встречалось много разных сумасшедших, но так, чтобы пугали его смертью, не было. Семен бы и рад был выбросить из головы весь этот бред, но бред никак не хотел выбрасываться, а напротив, все глубже и глубже проникал в мозг, растекаясь змеиным ядом по всему организму.

Бокалов собрался, выключил свет, запер галерею и отправился домой.

Выйдя на улицу, он закурил, подождал, когда загорится зеленый свет светофора, перешел дорогу и, не торопясь, шаркая подошвой по асфальту, направился к метро. Было тепло и сухо, дул приносящий ночную прохладу легкий приятный ветерок. На небе ярко светила луна, то и дело ныряя в темный омут очередной серой тучки и вновь выныривая обратно.

Народу возле метро было немного, и потому никто не толкался у входа. Перед стеклянной дверью эмоционально беседовали о своем два пьяных бомжа, матеря и проклиная то ли жизнь, то ли правительство, то ли еще неведомо кого. Семен прошел мимо, делая вид, что не замечает их. Спустился по эскалатору вниз и прошел по длинной платформе в самый конец. Обычно возвращаясь домой, Бокалов садился в последний вагон метро и ехал до конечной станции. Раза два или три, будучи в состоянии крайнего алкогольного опьянения, Семен умудрялся проезжать мимо своей станции. Поезд со спящим Семеном заезжал в тупик и возвращался обратно.