Лариса Радченко - Жизнь и смерть. Источник жизни

Внутри было шумно, разноцветно от мигающих гирлянд, пахло едой, табаком и необработанным деревом. За небольшим столом уже сидели пять парней и две девушки. Нашу компанию встретили радостными возгласами. Маша моментально стала центром внимания. Запорхала, словно бабочка, расцвела, еще больше похорошела. Ребята наперебой начали приглашать сесть рядом с ними. Но она благоразумно выбрала Антона, потому как именно он должен сопровождать ее домой. Так договорился Макс! Я пристроилась на свободном месте, с намерением поесть и сразу уйти.

– Я такая голодная, – привычно защебетала Аркова, – чем тут кормят? Что есть вкусненького?

– Лучше спроси, чем тут поят! – засмеялся Никита. – Макс такую наливку привез, пальчики оближешь!

Над столом замелькали руки. Кто-то наполнял пластиковые стаканчики спиртным, кто-то раскладывал овощи и мясо.

Макс заботливо пододвинул тарелку мне, кивнула на красную тягучую наливку:

– Будешь?

– Нет.

– В ней почти нет алкоголя. Мы сами делаем. Всем нравится.

– Нет, спасибо, – настойчиво отказалась я. Источник не запрещал мне алкоголь, и в другой раз, возможно, попробовала бы наливку, но не в этом месте и не за час до преобразования.

– Ну, как знаешь, – сдался сосед по застолью.

Спиртное полилось рекой! За наливкой последовали более крепкие напитки. Ребята расслабились, захмелели. Комната наполнилась непрерывным смехом и громкими голосами.

Родионов пил наравне со всеми. Его глаза слишком быстро затуманились. Сразу стало понятно, с друзьями он задержится надолго.

– Макс, где мы будем ночевать? – Я придвинулась к нему вплотную.

– Тебе плохо здесь? – Он наклонился ко мне, обдал хмельным дыханием.

– Просто скажи, где мы будем спать, – настойчиво повторила я.

– Да в крайнем доме, – усмехнулся он, – у местного шамана.

– Направо от гостиницы или налево?

– Лен, – он обхватил меня рукой за плечи, прижал к себе и чмокнул в висок, – да все же в порядке. Ща немного посидим, и провожу тебя.

Алкоголь сделал его раскованным, веселым. Таким Родионова я еще не видела!

– Направо или налево? – громко выдохнула ему в ухо, не собираясь сдаваться.

– Какая ты… Ну налево. Над дверью у него рога оленьи. – Он снова чмокнул меня, теперь уже в лоб. – Не переживай ты так, сказал же – провожу.

Но через несколько минут он уже забыл обещание, полностью переключившись на друзей. Привлечь его внимание так и не удалось. Я ждала до последнего, а потом, потеряв надежду, быстро вышла на крыльцо, но остановилась в полной растерянности. Поселок окутал густой туман. Освещение от гостиницы даже до соседних домов дотягивалось едва-едва. Дальше лишь густая пелена ночи, перемешанная с промозглой завесой сырости. Но выбора у меня не было! Рассекая холодные облака, я зашагала по тропинке.

Источник скользнул по руке, едва только коснулась его. Он почувствовал мое смятение. В тумане мелькали тени, но кто это или что понять было невозможно. Внезапно прямо передо мной появился Генри. Не напугал, но сердце заставил биться чаще.

– Ты не успеваешь, – обеспокоенно произнес он.

– Нет, – выдохнула я. – Макс сказал, дом в конце улицы. Над дверями оленьи рога…

Я шагнула вперед, но вдруг почувствовала, что лечу в пустоту.

Тусклый свет едва пробивался в тесную комнатку через крохотное оконце. Родионов спал на полу, возле моего топчана, завернувшись в огромную мохнатую шкуру. Маша умастилась на чем-то вроде большого сундука под разноцветным лоскутным одеялом. В доме пахло печным дымом, за стенкой слышалось чье-то бормотание.

Источник по-прежнему оставался у меня на руке. Видимо, необходимости отделяться больше не было. Осторожно перебравшись через парня, я вышла из комнаты, тихонько прикрыла за собой дверь и глянула в угол почти такого же по размеру помещения, где возле кирпичной печки возился древний старик.

– Здравствуйте.

Старик повернул ко мне морщинистое коричневое лицо, прищурил и без того узкие глаза.

– Доброго утра, – кивнул он, возвращаясь к печке, и дальше заговорил на своем языке: – Совсем топиться не хочет. Чистить надо…

– Извините, вы не знаете, где здесь можно помыться?

Хозяин лачуги замер на мгновение, потом снова повернулся ко мне, но теперь медленно и глаза его были расширены. Только тогда до меня дошло, что говорила на языке инков. Это как-то помимо воли получилось.

– Откуда знаешь нашу речь? – Он проворно поднялся.

Мельком оглядев комнату, я сразу поняла, что это и есть сам шаман. На стенах висели разного рода атрибуты из перьев, перемотанные кожаными шнурками пучки тонких веточек. На самом видном месте – три бубна. На шее у мужчины болталась тяжелая металлическая подвеска, изображающая голову оленя.