Николай Накропин - Иммигрантский Дневник

Искренне я завидовал этим людям: им было куда идти, дома стояла диванно-телевизионная атрибутика, а на работе ждали коллеги и зарплата. Глаза наткнулись на карту Германии, висящую неподалеку, – вот мой первый ориентир. Мне приблизительно известны расположения крупных городов Европы. Рассмотрев паутину железных и автомобильных дорог, я решил передвигаться через Берлин, Эрфурт и Штутгарт на французский Страсбург. А там как-нибудь до Марселя – города с пальмами.

Не исключаю, что у маршала Жукова в сорок пятом имелись в голове подобные планы по передвижению пехотных дивизий и танковых армий. Общая протяженность намеченной дороги составляет навскидку более полутора тысячи километров через крупные и малые города, ландшафты, запечатленные на картинах Сезанна, ронские виноградники, горы и немецко-французскую границу – ее нелегальный переход казался мне пустяком. Сейчас нужно решить конкретную проблему с одеждой. Ну, и при этом двигаться, не попадаясь в волосатые лапы патруля.

2

Совершенно новый запах щекотал нос. Какая-то смесь сосисок, горчицы, кока-колы и очистительной жидкости для автомобильных стекол – так пахла Германия. Зайдя в Burger King, я понял, что это подобие «Макдоналдса», в котором я никогда не бывал, а только издалека видел гигантскую многочасовую очередь в Москве на Пушкинской площади, озаглавленную большой желтой буквой «М», потому что из-за ажиотажа к самому заведению было не подобраться.

Единственный «Макдоналдс» Советского Союза дразнил гамбургерами москвичей и гостей столицы. Устройство туда на работу считалось престижным и было возможным только по великому блату. Жаль, что денег ни гроша, а то даже на сытый желудок потешил бы душеньку – народу-то никого. Рука достала из чемодана очки и русско-немецкий разговорник, навязанный мамой в дорогу. Побыть в этом светящемся ласковом месте на дерматиновом стульчике мне удалось около пятнадцати минут. Затем подошла девушка – по внешности ну просто фотомодель! Она на чистейшем русском языке строго-вежливо попросила покинуть помещение.

– Йэхх, землячка, ты бы солдатику хоть погреться дала – холодрыга же!

Что ж, подамся в кассовый зал, к лавке в центре, где уже вальяжно разместился пожилой полубомж.

Тараканами бежали мысли: необходимо заиметь гражданскую одежду – в военной форме я выгляжу как попугай среди трясогузок.

Еще в поезде Москва – Брест я пытался обдумать неизбежное столкновение с неизвестностью один на один. Не исключено, что полубомж мне поможет, хотя бы что-то подскажет. Подсев к нему и воспользовавшись разговорником, я попытался начать разговор. Кроме «гутен таг» и парочки других расплывчатых фраз, ничего выдавить не получалось. На мои усердия он реагировал беззубой улыбкой. Выглядело забавно: я в советской военной форме и человек в обносках и с заторможенным взглядом посередине блестящего кассового зала в абсолютно незнакомой мне стране. Ему, наверное, в тепло ночлежки. Мне же и такое не улыбалось – идти некуда.

Вдруг раздался громкий, привыкший приказывать голос:

– Товарищ рядовой, предъявите документы!

Оо, блин! Уютный бомж пулей вылетел из здания и улетучился в утреннюю мглу привокзальной площади, куда я на тот момент еще не осмелился выходить.

– Чем вы тут занимаетесь? Пройдите в здание военного вокзала и ждите там вашего поезда!

Пришлось, отдав честь, взять дурацкий чемодан и медленным шагом перейти в соседнюю постройку. Жутко мешающая ноша, несмотря на свой размер, вес и форму, одновременно являлась замечательной маскировкой. Для любого постороннего взгляда чемодан делал меня обыкновенным солдатом, возвращающимся из отпуска, и, пока не было другой одежды, мне приходилось играть такую роль. Хорошо, что офицер не задал лишних вопросов, а ведь мог.

Соседнее здание военного вокзала разительно отличалось от кукольного немецкого. Поднявшись по лестнице, я увидел точную копию захолустного вокзалишки где-нибудь в российской глубинке, скажем, в Камышине. Такой же буфет и те же помятые бутерброды. Валютой служат, понятное дело, рубли, оставленные в Бресте патрулю. Стулья в зале ожидания, даже батареи отопления – все исцарапанное и неуклюжее. Конечно, о посадке на поезд и об отправлении тут объявляют тем же загробным эхом, что и в Советском Союзе.

Попав на немецкий вокзал во Франкфурте-на-Одере – маленьком городке в восточной Германии, я как будто перенесся вперед лет на пятьдесят – ни дать ни взять машина времени. Теперь пришлось сесть на родимый стул в зале ожидания и наблюдать, как жены советских офицеров в вязанных круглых шапках покупают вареную курицу и галдят между собой. Одно все же очень обрадовало – этот закопченный военный вокзал отапливался на полную катушку. Я прижался к батарее, приятная нега разлилась по телу, меня одолела сонливость, клевок носом, еще один… Очнулся я часа через три от возни по соседству. Народ на вокзале шумно перемещался к выходу. Все спешили на поезд. Продрав глаза, застегнувшись и осмотревшись, решил вновь устроиться поближе к Burger King.