Даниэль Дефо - Приключения Робинзона Крузо. Перевод Алексея Козлова

Совет был внешне так разумен, свидетельствуя о явном дружеском расположении капитана ко мне, что я решил – лучшего решения мне и не придумать. Поэтому я, не мешкая ни минуты написал письмо вдове покойного капитана, которая хранила мои деньги, и выдал капитану доверенность.

В письме я в деталях рассказал рассказал вдове обо всех моих приключениях и невзгодах, о моём неожиданном пленении, бегстве от мавра, томительном блуждании по морю, о португальском капитане, спасшем меня и сделавшем всё возможное для моего блага в том положении, в котором я тогда пребывал, а также прописал все указания по поводу закупки товаров.

Когда к мой друг капитан оказался в Лиссабоне, он через тамошних английских купцов передал ещё одному лондонскому купцу как моё послание, так и изложение всех моих злоключений. Этот лондонский торговец нанёс визит вдове и был виновником того, что она прислала, сверх моих денег, ещё пять фунтов для моего капитана в благодарность за его благородство и доброе участие в моей судьбе.

Лондонский купец по поручению капитана закупил на сто фунтов стерлингов колониальных товаров и выслал их на его адрес в Лиссабон. Вскорости они были в идеальном состоянии доставлены ко мне в Бразилию. Благородный капитан, не имея от меня никаких просьб или распоряжений ((Я ведь в этих делах был полный профан), в дополнение к поставленным товарам отправил мне массу прекрасных сельскохозяйственных орудий для обработки земли, и всякие вещи, потребные в работе на моей плантации. Все они оказались очень полезны мне.

Получение долгожданного груза было очень радостным событием для меня, и я укрепился в уверенности по поводу стабильности моего положения. Мой заботливый друг, капитан, в дополнение ко всем приятным сюрпризам, как оказалось, истратил пять фунтов, которые подарила ему вдова, в тайне от меня заключил на шесть лет контракт с работником, с условием работы на моей плантации, и когда я узнал об этом, ни под какими уговорами не согласился принять от меня подарок, за исключением небольшого количества табака с моей плантации.

Но это было только полдела. Поставленный мне товар был в основном представлен английской мануфактурой: тут были платки, штуки материй, фланель и множество модных дорогих платьев. Прибыль от их продажи учетверила мой капитал, и я оставил далеко позади по своему преуспеянию моего бедного соседа, свидетельством чего было наличие у меня двух работников – одного негра и одного-европейца, того самого, кого капитан завез мне из Лиссабона.

Мой пример является иллюстрацией того неоспоримого факта, что скверное распоряжение теми подарками судьбы, которые дают человеку ощущение успеха и счастья, слишком часто приводит его к полной жизненной катастрофе. Я это испытал на себе. Следующий год принёс мне потрясающие доходы: плантация дала мне пятьдесят здоровенных тюков табака, в дополнении к которым я много выменял у соседей на предметы обихода. Тюк весил не меньше центнера. Все пятьдесят тюков были плотно увязаны, упакованным, и ожидали погрузки и отплытия в Лиссабон. Осчастливленный ростом и процветанием моего дела, находясь в счастливой эйфории от успехов, я стал встревать в великое множество фантастических прожектов, которые были мне явно не по карману, таких прожектов, какие легко могли разорить и человека гораздо богаче меня!

Удовлетворись я тогда своими нынешними успехами, то мне, вполне возможно, удалось бы удержаться в рамках здравого смысла и дождаться преуспеяния и радостей, ради которых мой отец с такой горячностью рекомендовал мне держаться спокойной жизни среднего буржуа. Мне надо было послушаться советов отца, который предсказывал счастье только в случае следования здравому смыслу и умеренному поведению. Но ввиду моего поведения мне такое счастье было не суждено, и я в очередной раз оказался виновником собственного несчастья. И всё это произошло будто бы только для того, чтобы только ухудшить свое положение, раздуть свою вину, а значит, и умножить самобичевание. Настали времена, в которые на самобичевание у меня появилась масса времени.

Понятно, что все несчастья, подобные моим, могут случаться только благодаря нездоровой страсти шляться по свету, страсти, которая объяла меня с немыслимой силой, в то время как меня, избери я другой жизненный путь, в конце дожидались спокойствие и гармоничное, тихое существовование, пойди я по пути, предписанному мне Провидением и исполнением предписанного нам Природой долга. Сознание сделанной ошибки долгие годы ело меня изнутри, не производя никакого упокоения. Поэтому я считаю, что если человек ошибается, это не столь страшно, в конце концов ошибки, если не все, то многие, можно исправить, а вот самоедство по поводу своей глупости исправить нельзя. Конечно, другая крайность, когда человек идёт вразнос и все его действия ошибочны или преступны, а он даже в голову не возьмёт, что он сам рубит сук, на котором сидит, здесь не может быть обсуждена, как крайность самоубийственная, но довольно часто встречающаяся.