Илья Полетаев - Летопись голодной стали. Ростки зла

– Ах ты паскуда! – послышалось впереди. Здоровяк влетел в тварь, замахиваясь свои молотом. Оружие пролетело в воздухе и с типичным ударным звуком впечаталось в морду мутанта. Тварь отринула назад, её здоровые лапы подкосились. Тогда здоровяк, переняв весь тела на другую ногу, с размаху с другой стороны саданул тварь туда же. Она повалилась, ибо удар молота был сокрушающим, а размах – нокаутирующим.

Дункан резко подбежал, прокрутил блеклое лезвие в воздухе, и с криком вонзил остриё в череп мутанта. Клинок шёл туго, опускался тяжело, однако лезвие постепенно просачивалось вниз, углубляясь в голову этой ужасной бестии. Тварь свалилась набок, издав приглушённый рык. После чего её пасть застыла. Клыки, по которым стекались тянущиеся багровые сгустки, замерли на месте. Глаза, красные и огромные, пронизывали одну точку.

Всё резко стихло. Были слышны только дыхания наёмников, что валились возле туши мутанта. Тяжёлые отдышки уставших лёгких. Кто-то тяжело и громко плевал под ноги, кто-то матерился. Здоровяк окинул тварь взглядом.

– Замочили… Замочили всё-таки… Ну и мразь такая…. Какая же она здоровая…

– Главное, что мёртвая… Теперь мёртвая… – отозвался другой наёмник.

– Мы сделали это… – послышалось за их спинами.

Посол медленно и осторожно появился из-за поваленной повозки. Та упала на мёртвое тело мутанта. Посмотрев на него, посол резко схватился за свой рот. Нагнулся, громко изрыгнул из себя желчь. Потом долго стоял в такой позе, держась за трясущиеся колени и не переставая рыгать.

Дункан поднялся, вытер клинок о кольчужный рукав и сунул его в ножны. Обошёл огромную тушу и посмотрел на тело наёмника, что лежало рядом. Его открытые голубые глаза, залитые кровью, глядели куда-то вдаль. Их маршрут не знал никто.

Дункан долго и молча глядел на тело молодого наёмника, потом сплюнул, матюгнулся и, растолкав сгрудившихся возле огромной туши мёртвого мутанта соратников, пошёл прочь.

Его серые и хладнокровные глаза смотрели сквозь пляшущие языки пламени. Костёр нервно колыхал, потрескивая хворостом и унося вверх тонкие искорки, которые тонули во мгле ночи. Мрак осел на здешние земли. Была непроходимая тьма на многие мили вокруг. Лишь небольшое пространство было в свете огня. Два огонька находились поодаль друг от друга. Перед одним угрюмо сидел длинноволосый, отстранившись ото всех. Перед вторым находилась группа людей, облачённых в лёгкую серебристую кольчугу, поверх которой были закреплены кожаные нагрудники. Из всей группы выделялся один: статно одетый человек, с махровым беретом сиреневого цвета, на затылке которого торчало маленькое белое перо. На его сиреневом знатном одеянии, на груди, был изображён герб – вставший на дыбы бурый конь со всадником, облачённым в стальные серебристые латы и с копьём в правой руке и щитом в левой, на котором изображена волчица. Символ западного государства.

В эту наступившую ночь, в отличие от некоторых других, было не тихо, но и не громко. После дневной схватки с кровожадным мутантом у наёмников в душе до сих пор бушевал огонь возбуждения. Некоторые позволили себе напиться, чтобы хоть как-то успокоить взбудораженные нервы, ведь каждый понимал, что мог бы и не сидеть сейчас здесь, перед костром, и рассуждать по поводу минувшего боя. Посол сам достал из повозки бутыль дорогого торсивальского вина и охотно поделился им со всеми. Ничего страшного, если не будет доставать одной бутылки. После такого не грех было выпить.

А выпили все. Кроме одного.

Дункан молча сидел перед костром, точильным камнем проходя по блеклому лезвию меча. Его мина была мрачнее ночного неба, на котором не просияло ни единой звезды. Оно было окутано сумрачными тучами, которые, казалось, никогда не рассеиваются здесь.

Он подтачивал клинок, смотря то на него, то на языки пламени. Слушал, как у другого костра разговаривают соратники, обсуждают бой. Некоторые делали это чересчур эмоционально. Но сегодня можно. Доселе никто не сталкивался с таким существом. Им повезло, что они выжили. Что сделало это большинство из них. Иначе бы путешествие торсивальского посла печально оборвалось, не достигнув своей цели.

Наёмник, высокий и темноволосый, с короткой стрижкой и гладко выбритой, слегка лоснящейся тёмной бородой стоял поодаль ото всех, неподвижно. Скрестив руки на груди, он смотрел в сторону большого тёмно-серого вагона, что томился во мраке рядом с повозкой. Его охранял часовой, один из тех, который недавно сидел за костром и болтал вместе со всеми. Сейчас его черёд стоять на посту.