Вадим Силантьев - На самом Дальнем Западе

Любовный акт был как всегда скоротечен. Гилмор стискивал роскошное обнажённое тело возлюбленной и, вяло целуя внешне спокойную учительницу, злился про себя. Ему показалось, что губы подруги скривились в недовольную гримасу: «О, Боже, мой!»

Флойд встал с кровати, стал сворачивать сигарету.

– Не кури!? —прозвучала капризно-раздражённая просьба.

– Пол сигаретки… -док постарался придать голосу бодро-наивную интонацию.

– Флойд, я сказала не кури! —иудейка приподнялась на локте, губы сжаты в тонкую ниточку.

Продолжая скручивать сигарету, Гилмор смотрел на возлюбленную. Она была стройна и пропорционально сложена. Её формы были соблазнительны. Каждое движение говорило о грации и уверенности. НО как в ней не хватало обыкновеннейшей женской теплоты… Выражение лица говорит о сдержанности и подозрительности. «Сара, Сара…»

– Дорогая, тогда я пойду покурю на кухню. —Флойд продолжал разыгрывать этакого «рубаху-парня»..

– Нет, не уходи… -она вздохнула.

– Ладно, кури здесь. —и опять капризная нотка.– Но только пол сигареты.

2

Небо сделалось мрачным и лишь у самого горизонта его ещё озаряли красные отсветы зашедшего солнца. Дерзкая Пума посмотрела на юг. Там высоко в горах, крохотной звёздочкой, мерцал далёкий костёр. Это Киру развёл огонь, привлекая к кострищу жестокую болезнь; которую отсылала туда заклинаниями старая ворожея.

Колдунья упорно сражалась за жизни Солнечной Земляники и её ребёнка. За прошедшие полтора месяца шаманка совершенно ничего не ела. Старуха держалась только на отварах, которыми укрепляла себя. Шаман – это не ремесло, это судьба; порой очень нелёгкая. Прожив почти восемьдесят лет, Дерзкая Пума никогда не была физически близка с мужчиной (иначе магическая сила не откроется кудеснице). Молитвы, медитация, изучения трав и кореньев, старания понять небесные звёзды и их влияние на жизнь людей, общение с Добрыми и злыми духами, реальность и сюрреальность – вот Мир настоящего куви.

Дерзкая Пума отчаянно боролась с болезней салту, захватившей тела матери и дочки. Отвары и порошки, парильная баня и заклинания, оберегающие костры каждую ночь и отпугивающие неистовые пляски каждый десятый день. Иногда болезнь как бы отступала, но потом с новой силой набрасывалась на свои жертвы. И всё же, Солнечная Земляника почти исцелилась… А вот девочка обречена. Слишком слабенькая была смуглокожая кроха. Пума чувствовала, что спасти ребёнка не удастся, но хотела обмануть судьбу. Это только малохольные и нытики думают будто судьба неотвратима. Приложи максимум усилий, истово молись, не поддавайся, сражайся с бедами и горе предназначенное небесами минует тебя…

Колдунья ещё больше состарилась: осунулась, резко обозначились скулы, глаза совсем ввалились, седые спутанные волосы смотрелись сейчас каким-то нелепым париком.

Дерзкая Пума сидела на пороге шалаша, в котором мирно спали её пациенты. Вокруг лёгкого жилища курились четыри костра, отгоняя призрак болезни. Куви почти видела этот жестокий призрак. Что-то такое неведомо-злобное – тень среди теней, какое-то темно-расплывчатое, клыкастое, пятно.

Община Летающие Палки ушла на большую охоту к Ваганупа. Возле священной Пещеры Мирной Змеи остались только пятеро: Пума, Киру, женщина с девочкой и Безжалостная Болезнь Салту.

Каждый вечер кудесница, разложив четыре заговоренных костра вокруг жилища, творила заклинания отгоняя призрак тяжёлого недуга. Киру тем временем жёг высоко в горах пятый костёр – этот огонь должен был отвлечь болезнь от своих жертв… НО хитёр призрак…

Старуха шаманка, сидя неподвижно у входа в шалаш, тихо бубнит заклинания… Она видит, видит эту нечисть… «Пламя сожги зло! Огонь, ты сильнее всех! Огонь, пламя, жар, пар, пожарище, горение…» -словно удары бубна стучит в мозгах. Дерзкой Пуме знакомо это ощущение – верный знак: заклинание вот-вот сработает. « Пламя! Жар! Пар! Пожар!..» -никого и ничего не существовало для неё сейчас, только она и её невидимая коварная соперница. «Огонь! Пожар! Жар! Пар!..» Огонь отгонит болезнь салту или сожжёт. Колдунья, по-прежнему не замечая ничего вокруг, продолжала петь заклинания, нацеливая всю свою волю и жизненную энергию на уничтожение темного призрака.

Тяжёлые тучи закрыли последние отсветы заката. «Жар! Пар! Пожар!..» Давно наступила ночь. «Пламя! Дым! Огонь!..» Где-то в дали жёлтая точка. Она почувствовала как отступило нечто. Стало легче дышать, мышцы её старого тела чуть расслабились. Заклинания, заклинания, заклинания. «Уходи к другому костру. Вон он, там в горах. Видишь?!..» Нет, не ушла болезнь, только затаилась, спряталась поблизости. Но нет больше сил излучать волны оберегающей энергии. «Ограничимся, как всегда, перемирием…» Дерзкая Пума встала, хотела сделать шаг и пошатнулась. Ноги отказывались держать тело. От усталости кудесницу била дрожь. Ползком, на коленях, добралась шаманка до чаши с её питьём. Напиток был терпкий с сильным привкусом мяты, но Пума, у которой давно пересохло в горле, пила его с жадностью. Чаша, искусно сплетенная из соломы, пуста. Старуха сглотнула слюну, глубоко вздохнув, рухнула на ложе – слишком утомленная, что бы ещё о чем-нибудь думать. Засыпая, колдунья потянулась всем своим уставшим телом и с тревожной улыбкой на морщинистых губах погрузилась в ватную пустоту.