Вадим Силантьев - На самом Дальнем Западе

– Тут есть горная тропинка. —бывший кочевник повёл плечами.– Ты пойдёшь по ней, а я устрою засаду. Нужно отомстить салту… Встретимся у Ваганупа на ручье.

– Отец, это я должна отомстить за смерть Мрачного Лиса. —девушка-воин остановилась.– Я лучше стреляю из лука.

Чужак Гром смерил дочь оценивающим взглядом. Красивое Лицо напряглась. В глазах индеанки решительный огонь. Опытный воин почувствовал – спорить бесполезно. «Да, она заменила мне сына!» – мелькнула восторженная мысль.

– Это трудное дело. —он пытался уговорить её.– Нужно бить наверняка. Возможно, больше одного раза не получится выстрелить прицельно. У салту часто стреляющие маленьки ружья***. Тут не умение требуется, а крепкие нервы. В засаде останусь я, дочка.

– Я Воин!.. —девушка не отводила глаз.

Несколько секунд они молчали. «Нет, не отговорить упрямую.» -думал Гром- «Сам такой воспитал…»

– Хорошо… -сдался бывший кочевник.– Стреляй один раз и уходи маскируя следы…

– 10-

Далеко за полдень. Луч солнца, пробивающийся через свод зелёного шатра над головой, слепил ей глаза. Красивое Лицо слегка сместилась вправо: «Сильно отстали от нас белолицые.» Губы индеанки скривились в презрение.

По горной тропе пробежал крупный заяц. Пёстрая пичуга уселась невдалеке. Где-то прогрохотал сорвавшийся в ущелье камень. «Мрачный Лис, ты будешь отомщён. Будешь!»

Наконец появились преследователи – трое обнажённых по пояс бледнолицых. Следует отдать должное виджилянтам, шагали они довольно бодро. Нахмурившись и стиснув зубы, индеанка взяла на прицел потную спину замыкающего шествие. «Ищи кровь!» – произнесла воительница в след смертоносной пернатой палочке.

Носительница смерти вонзилась точно между лопаток. Бледнолицый выронил ружьё и, закинув за спину руки, стал молча дёргать за древко стрелы. Но через мгновение его глаза остекленели и он рухнул назад. Раскинув руки и ноги, крутясь в воздухе, полетел в пропасть охотник на милл-криков. А навстречу ему поднимались со дна бездны острые скалы.

– Суки! Суки! Суки! —с воем побежал прочь от исчезнувшего в пропасти товарища Поль Мая.

– Ложись! Спрячься за камни! —прокричал Андерсонг, стреляя по укрытию индеанки.

– Я-у-а-ЯХ! —издала победный клич воительница.– Мрачный Лис, ты отомщён! «Ты отомщён, Мрачный Лис!» Ей отвечали непрерывные хлопки выстрелов.

____________________________________________________

*Считается, что на восточных склонах Сьера-Невады в период с 1769 по 1849 г. получили развитие специфические, социополитические «группы», названные американским исследователем Сюардом неродственными общинами верховых кочевников. В верховьях Сан-Хоакина сложились многочисленные индейские общества, жившие набегами с целью захвата лошадей и скота, принадлежащего испанцам. Те группы создавали уже совершенно новую аборигенную культуру, которая являлась комбинацией индейских и европейских черт и языков.

**Девять зим – девять лет (яхи, как и многие другие индейские племена, считали годы зимами).

***Так индейцы называли револьверы.

1

Павел нашёл Дженни в курятнике. Молодая женщина заботливо кормила клушек, ласково разговаривая с ними. Домашние птицы степенно отвечали своей хозяйке и споро клевали корм.

Российско-американский плотник бесшумно подкрался к любовнице, схватив её за талию, страшно тявкнул в ухо.

– Ой! —вскрикнула Дженни всплеснув руками. Испуганные куры в страхе шумно разлетелись в разные стороны.

– Ну, ты, что?! —лицо Павла приняло изумлённое выражение.– Я же пошутил…

– Шуточки у тебя. —женщина надула губки.

– Всё, всё больше никогда не буду так поступать.

Русский притянул к себе любовницу. Она обвила его мягкими руками, прижалась. Шелковистые волосы легли ему на плечи и грудь. Павел жадно поцеловал Дженнифер, ощущая сладостное тепло её губ.

– Приглашай в дом, киска.

Жилище четы Блайд было весьма опрятным. Дом имел две комнаты и кухоньку. В центре зала стоял круглый стол с задвинутыми под столешницу стульями, чисто выметены досчатые полы, стены обитые шёлковой тканью, на окнах голубоватые шторы. Возле одной стены объёмный комод, возле другой, старенький, но ещё довольно приличный, диван.

– Есть будешь?

– Если накормишь.

В обществе этой женщины Павел был всегда уверен в себе. Желания закипали в нём.

Ужин, разговоры, объятья, поцелуи. Окна давно занавешены, двери заперты.