Маргарита Гуминенко - Звено цепи – 5. Высший стандарт мышления

Вытащив оружие, они прижались к стенам по обе стороны проёма. Первыми в квартиру просочились бойцы с автоматами. Секунд через десять один из них распахнул двери настежь.

– Майор! – обратился он к Шхере и кивнул головой, приглашая заходить.

Аршинов потопал вслед за Шхерой. Никто не собирался его удерживать.

– Гарью пахнет, – заметил он.

– В кухне какая-то жратва сгорела, – пояснил боец. – Они в комнате…

Свет в гостиной не горел. На столе светился раскрытый ноут. Шхера щёлкнул выключателем, но проходить вглубь не спешил.

– Это дело для экспертов, – рассудил он и приказал своим: – Вызывайте! – После чего посмотрел на Вову Аршинова. – Так откуда, говоришь, ты тут взялся?

– Заглянул в инет, нашёл газету. Там статья, – коротко пояснил тот. – Я решил: раз Тяпина нет дома, он может быть у редактора. Узнал адрес и поехал проверить.

– Шефу, конечно, не сообщил свою идею? – Шхера оскалился, хотя гримаса его мало походила на улыбку. Он осматривал с расстояния комнату и тела на стульях.

– Подумал: сперва проверю, потом сообщу. – Собственная инициатива нисколько не смущала Аршинова. – Как считаешь, кто успел до них добраться?

– Именно этот вопрос нам и остаётся выяснить, – ответил ему силовик.

* * *

(Неделю спустя)

Персональная палата полковника Мегавого походила на лабораторное помещение, а не на комнату, в которой временно поселился человек. Все горизонтальные поверхности надраены до блеска, из мебели – только тяжёлая металлическая тумба, выкрашенная белой эмалью и такая же блестящая. В дверце – замочная скважина. Сокольский смотрел на неё, невольно сравнивая отверстие с дулом пистолета.

– Фотографии, которые вы передали… – говорил Мегавой. – Мне показалось, что одного из этих людей я знаю. То есть, видел. Он приходил зачем-то и наблюдал за мной. Молодой, энергичный, отстранённый.

– Этот? – Сокольский достал один из снимков и показал Александру Павловичу.

– Да. Точно не поручусь, но он очень похож. Кто он?

Человек с фотографии носил распространённую фамилию: Лебедев. Подающий надежды нейрохирург, который повёл себя слишком самоуверенно во время операции и сделал пациента инвалидом. Так считали коллеги Лебедева, но доказать его ошибку не удалось. Он ушёл из престижной клиники и устроился работать не по профилю, в психушке на Пряжке. Рассказывать об этом Мегавому Сокольский не счёл нужным.

– Один из людей, которых нам предстоит найти, – уклончиво ответил он. – Вам приходилось бывать в подвале дома Елены Макаровны Астафеевой? Она ваша родственница. Я так понял, что в молодости вы много раз гостили в Лужково.

– Я слышал о тоннеле, но считал, что он затоплен водой, – признался ему Мегавой.

– Так оно и есть. – Сокольский перестал смотреть на замочную скважину и прошёлся по палате, до узкого окна, забранного прочной решёткой. – Но до подвала вода не доходит, иначе дом был бы в худшем состоянии. Помещение полностью забетонировано, словно кто-то собирался сделать там бункер на случай ядерной войны. Кстати, под корнями дерева у пруда, на которое вы указали, была расщелина. Там мы нашли пистолет, из которого застрелен полковник Астафеев.

Мегавой выжидающе смотрел на него, но Сокольский не торопился продолжать. Он стоял, не поворачиваясь, смотрел в окно на внутренний дворик больницы. Листья с деревьев облетели, осень витала в прозрачном воздухе, готовая в любой момент уступить место зиме. День стал совсем коротким и Сокольскому показалось, что это знак для них: времени осталось мало. До чего? На этот вопрос он пока не мог ответить.

– На пистолете должны быть мои отпечатки, – заговорил Мегавой, не выдержав ожидания. – Я не стирал их. Я рассчитывал, что вы найдёте оружие убийства и арестуете меня. Но про бункер, то есть, подвал, я ничего не знал.

– В жизни редко получается, как рассчитываешь, – заметил Сокольский, поворачиваясь к нему и присаживаясь на край холодного подоконника.

– Что это значит? – резко спросил Александр Павлович, нахмурившись. Ему не нравилась манера этого фээсбэшника тянуть время, вместо того, чтобы ясно и чётко высказать, чего он хочет.

– Это значит, что у меня есть для вас предложение, – ответил Сокольский. – Но я почти уверен, что вы его отвергнете. Я хочу, чтобы вы ещё немного послужили своей стране. Понимаю, вы устали и считаете, что суд и наказание – единственная правильная дорога после того, что вы сделали.

– А вы так не считаете, – утвердительно сказал полковник, непроизвольно сжав рукой край больничного одеяла. Он сидел на высокой койке, свесив ноги в больничных тапочках. – Какие у меня перспективы? Я – убийца. Или вы предложите мне сменить имя, внешность, дадите новые документы?