Константин Белых - Давай поедем на трамвае

– Не геройствуй, Палыч. Неужели тебе не хочется, чтобы всем вокруг, в том числе тебе, было хорошо? Зачем ты рвёшь задницу за тех людей, которые тебя чуть под монастырь не подвели?

– Потому что я, в отличие от вас, ценю людей, а не вагоны. Я, в отличие от вас, работал вагоновожатым и знаю всю соль этой профессии. И, наконец, я, в отличие от вас, всего в своей жизни добился сам, своим потом. И, кстати говоря, той должности, с которой вы меня хотите сейчас снять и на которую, прошу заметить, не вы меня назначали. Ну и самое последнее, на закуску, я, в отличие от вас, не лизал задницы олигархам.

Павел Павлович, решив, что терять ему уже нечего, встал с кресла и направился к выходу. Как говорится, умирать – так с музыкой, уходить – так красиво.

– Сядь на место! – заорал мэр. – Никто тебя не снимает, пока, по крайней мере. А насчёт задницы – ты говори, да не заговаривайся. Я понимаю, что у нас свобода слова в стране, но оскорбления пока не узаконены.

Директор сел обратно в кресло, а мэр подошёл к окну.

– Пойми, Палыч, нельзя нам сейчас пальцы гнуть. Не в том мы сейчас положении. Ещё месяц-другой – и ты с твоими финансовыми показателями не сможешь вовремя платить людям заработную плату А ещё через пару месяцев встанет вопрос о рентабельности трамвая в городе. Я, к сожалению, не смогу потом вытащить тебя из финансовой дыры, а губернатор головы нам обоим открутит за то, что проспали уникальную возможность реабилитироваться перед Красильниковым, и пойдём мы с тобой по блату вертухаями на зону работать. Так что, дорогой мой, если ты так болеешь душой за людей, то хотя бы ради них сделай так, как требует Красильников, хотя бы на первое время.

Крыть было нечем, а потому пришлось директору подчиниться, и уже на следующий день внутри предприятия вышел приказ о допуске на управление новым трёхсотым вагоном исключительно молодых специалистов со стажем работы не более двух лет. Опытные кадры, естественно, возмущались, но дальше слов дело не сдвинулось. Молодняк, потирая руки, готов был молниеносно вступить в бой с капризной машиной и доказать, что старшему поколению место дома на диване перед телевизором, а не в управлении современной техникой, которая в их устаревших руках превращается в груду металлолома.

Одним из таких молодых, кому выпала честь первому осуществить исполнение директорского приказа, был водитель Кирилл Балгорин с восьмимесячным стажем. Кирилл имел два высших образования и, соответственно, две специальности помимо трамвайной. Первая специальность носила название «инженер-программист», по ней он успешно проработал пять лет в солидной фирме. И если бы не проблемы с налоговой полицией, в результате которых фирму пришлось закрыть, а работников распустить, он работал бы там и по сей день. Вторая специальность, на которую были брошены силы, – это журналистика. Правда, успеха в этом деле он не добился из-за большой конкуренции и отсутствия связей. Теперь настал черёд третьего пути – работа вагоновожатым. Да и не путь это был, если честно, а, скорее всего, временное заполнение паузы, возникшей по не зависящим от него обстоятельствам, которые пока не позволяли трудиться по дипломным специальностям. Две неприятные истории, случившиеся на новом вагоне, не оставили Кирилла равнодушным. Он шёл к новому трамваю не с целью кому-то что-то доказывать, а с желанием подробно во всём разобраться. Хотя в его двадцать семь лет геройствовать, может быть, уже и поздновато, но расставить точки над известной буквой не поздно никогда.

Стояло обычное декабрьское утро. Снега ещё не было, но ночные заморозки уже успели покрыть землю инеем и нарисовать на стёклах трамваев различные узоры. Депо проснулось и засуетилось. И в этой ежедневной суете, протекавшей по однообразному сценарию, было что-то очень важное и необходимое для каждого работника. Казалось, не будь этой суеты – и могут случиться страшные и непоправимые вещи. Какие именно, никто не знал, но каждый был твёрдо уверен, что они обязательно будут. Невозможно было уже представить утреннее депо без сигнальных трелей, которые издают трамваи при проверке рельсовых тормозов; также стали уже родными и музыкальными звуки, исходящие от железных ящиков с песком, когда на них с грохотом падает закрывающаяся крышка. Скрип вёдер в руках водителей, идущих за водой для уборки кабины, – это вообще целый оркестр. В повседневной жизни весь этот шум и скрип не вызывает особого интереса и воспринимается многими с раздражением, но здесь, в депо, ранним утром эти звуки перестают быть просто звуками как таковыми, они превращаются в таинственный язык, понять который способны только трамвайщики.