Константин Белых - Давай поедем на трамвае

Но ничто не вечно в нашей жизни, не вечны и разговоры. Вскорости эта история стала забываться и обрастать быльём. Да и трамвай, казалось, предпочёл стереть это из своей памяти и продолжить работу в правильном русле. Наступило затишье, а оно, как известно, бывает перед большой бурей. Недаром же говорят, что тот, кто однажды попробует вкус крови, через какое-то время непременно захочет ещё.

Прошло чуть больше двух месяцев, на дворе стоял конец ноября. Практически все деревья сбросили листву и вознесли свои голые ветви к небесам, словно прося у них помощи и защиты от надвигающейся лютой зимы. А может быть, и не помощи просили они, а просто, как обнажённые модели, терпеливо ждали, когда невидимый глазу модельер оденет их в другой, не менее красивый, наряд белого цвета. Однако снег не спешил застилать коврами поверхность земли. Судя по прогнозу, как минимум до середины декабря должны были господствовать солнце и дождь, поочерёдно сменяя друг друга. И вот в один из таких дней, когда солнце щедро дарило свои лучи, в городе отмечался праздник Высогорского трамвая. Имениннику исполнилось сто двадцать лет. На календаре было воскресенье, и власти города решили с размахом устроить празднование этого события. На главной городской площади, украшенной разноцветными воздушными шарами, соорудили большую сцену для выступающих. Были приглашены местные вокальные и танцевальные ансамбли, акробаты, поэты и почётные граждане города. По сценарию все они в обязательном порядке должны были выразить свою любовь и восхищение данному виду транспорта, который уже больше века верно служит городу. На огромном плазменном экране транслировался фотоколлаж, рассказывающий об истории городского электрического транспорта и дальнейших перспективах. Участники концерта тоже постарались на славу, многие фразы из их песен и стихотворений буквально сразу же разошлись на цитаты. К примеру, местный рэпер в наколках и широких джинсах, которыми можно было накрыть «Белаз», спел следующее:

Зритель аплодировал, а один пожилой дедушка, прослезившись, даже обрушился с критикой на родное государство:

– Твари, ладно для автомобилистов, но для трамвая могли бы цены на бензин снизить! – прокричал он.

Затем другая певица, в длинном платье и кокошнике, спела следующий шедевр:

И в трамвае даже чуть не родила.

– А что помешало? – крикнул один из зрителей.

– Высадили, – подхватил второй.

– Да как же могли беременную женщину высадить? – вытаращив глаза, спросил тот самый дедушка, который только что возмущался ценами на бензин.

– А ты что, дед, не слыхал? – спросил рыжий парень в очках, от которого исходил водочный аромат.

– Чего не слыхал? – спросил тот.

– Дума закон приняла, что с этого года все беременные женщины должны в общественном транспорте оплачивать проезд за двоих.

– Распустить на хрен думу! – снова заорал пожилой ненавистник власти.

– Вот старый кретин, вообще хохмы не понимает, – вздохнул рыжий очкарик.

А концерт тем временем набирал обороты, но зрителям, которые уже давно были навеселе, не было до него уже никакого дела. Единственный, кто более-менее привлёк общее внимание, был акробат, который держал в руках конструкцию, внешне напоминающую трамвайный пантограф. На ней он скатился по стальному тросу, натянутому над головами зрителей. Ну а завершением красочного шоу стало сладкое угощение. Оно представляло собой двухсоткилограммовый торт в виде трамвайного вагона в половину человеческого роста. На нём горели сто двадцать свечей, задуть которые вышли руководители города и трамвайного управления. Сто граммов этой красивой вкуснятины стоили две тысячи рублей. Такая сумма складывалась из-за того, что внутри бисквитного трамвая находились необычные пассажиры, представляющие собой кусочки редчайших экзотических фруктов, которые в России днём с огнём не сыщешь. Джекфрут, жаботикаба, красный банан, бириба, саподилла, акебия – одним словом, был испечён настоящий трамвай-интурист, спонсором которого являлся всем известный господин Красильников. Цена не стала преградой ни для кого – ни для гурманов, ни для простых людей. Даже тот самый дед, о котором говорилось выше, выложил нужную сумму и стоял в сторонке, уплетая за обе щеки необычную выпечку. Через двадцать минут от трамвая остались только крошки на огромном блюде.