Макс Фетт - Скромные бродячие музыканты

– Прошу меня простить за столь неуклюжий поступок, совершенный исключительно по моей вине!

Обладатель предполагаемой спины обернулся и оказалось, что там была далеко не спина, а затылок. На Галоша смотрела летающая голова с длинными волосами, которые можно было легко принять за одежду, что учтивый нищий с аккордеоном и сделал.

– Не стоит беспокоиться, со всеми случается. Добрый день, я – Летающая голова, – она опустила нос к земле и подняла обратно так, чтобы процесс напоминал поклон.

– Очень приятно, Летающая голова. Меня зовут Галош, – вот он уже поклонился по-настоящему.

Подоспевший Шло было запрокинулся с тяжелым и глубоким вдохом, но застыл на месте.

– Летающая голова… – испуганно прошептал он.

– О! Так вы знакомы?

– Что? Нет! Это голова и она летает!

– А вы – человек и вы стоите, – весьма точно подметила Летающая голова. – Господа, предлагаю более не переходить на личности.

– Полностью с вами согласен, – Галош повернулся к коллеге: – Будьте добры, принесите свои извинения, – Шло вылупился на него глазами по одному данарию.

– Но это же летающая голова, – медленно, буквально выдавливал он слова.

– Она не так давно представилась. И все же вам надлежит извиниться, – сказал ему аккордеонист.

Челюсть Шло двигалась, но никаких звуков за этим не следовало. Галош обернулся к Летающей голове.

– Прошу, примите его извинения от моего имени. Будьте уверены его скромная и порой пугливая персона сожалеет.

– Извинения приняты, – сказала Летающая голова. – Позвольте полюбопытствовать, господа, что привело вас в столь прекрасный вечер?

– Вечер и вправду прекрасен. Примерно так же прекрасны ваши черты лица, – Летающая голова улыбнулась. На его щечках появился легкий румянец. Шло обомлел. – Мы с моим многоуважаемым коллегой блуждали по замечательному лесу и наткнулись на непреодолимую преграду в виде кустов и корней. Нам пришлось обогнуть ее и так мы оказались перед вами. К слову, если вас не затруднит, не подскажите, где мы очутились?

– Что вы! Никаких затруднений! Вы в лесной таверне «Куличики от Черта», – ответила Летающая голова. – В день своего рождения, что состоялся шестого года, шестого месяца, шестого дня первой эры, благородный владелец приглашает всю нечисть Ориона на пир.

– Ваш Черт, по всей видимости, великодушный господин с чистой душой, – отметил Галош. Млеющий Шло пытался незаметно провести дрожащей ладонью под летающей головой.

– В том числе у него есть и чистые души, – Летающая голова улыбнулась.

– Мне жутко неловко спрашивать о таком и, пожалуйста, если вопрос покажется некорректным – не отвечайте, но как вы считаете, сможем ли я и мой друг, посетить сие замечательное мероприятие?

Летающая голова задумчиво склонилась на бок, спугнув Шло.

– А каков ваш род деятельности?

– Мы скромные бродячие музыканты! – гордо объявил Галош и вмиг перекинул аккордеон со спины на грудь, со звоном раскрыв его.

– Ах, так вы творческие пташки! Черт будет весьма рад вашему приходу.

– Мы ведь не нечисть никакая… – неуверенно отнекивался Шло, прячась за снятым цилиндром.

– Ну что вы! Все, кто занимается творчеством всерьез и получает от этого удовольствие, для простых людей, как чертята. А для Черта чертята – это семья.

– В таком случае будет преступлением заставить хозяина ждать нас. Как пройти в то неповторимое заведение, о котором вы упомянули? – спросил Галош.

– Прошу сюда.

Летающая голова обернулась и по воздуху подплыла к стене, состоящей из закрученных в спираль корней деревьев. С треском они раскрутились, высвободив какофонию из болтовни, жуткого хохота и звуков от глухих ударов деревянных кружек.

Весь тот путь (и ещё чуть-чуть), что преодолел Галош вдоль преграды, соизмерим с длинной таверны. Мебель и посуда состояла из тех же растущих корней: столы, стулья, вилки, кружки. Стоило кому-то убрать копыта или крыло от тарелки, как та расплеталась и становилась частью стола. Если на ней оставалась еда, то до тех пор, пока конечность не возвращалась к ней, посуда не появлялась. Гости пользовались данным обслуживанием, как гном пользовался бородой за место тряпки – не замечали этого.

Ни при каких обстоятельствах ни одному из ныне живущих не удалось бы описать празднующих там существ. Гораздо проще перечислить все конечности, которыми они обладали. Воображение само соберет из них свою нечисть и можно быть уверенным: кого бы оно не сотворило – это существо непременно присутствовало, и не исключено, что успело упиться вдрызг.