Бадди Фазуллин - Икра заморская баклажанная. Эпизод Последний

30 октября, 00:00

Разбудил даже не будильник, и не звонок портье, а крики: какие-то полоумные полуночники прямо под нашими окнами в баре ведут политические диспуты. На весь квартал, в смысле на весь внутренний дворик. Не могут же они так яро спорить о любви, дружбе, сексе, искусстве? Значит, остаётся одно – политика. Так жарко, что докричаться до них не хватает связок. Пытаясь перекричать спорщиков, обмениваемся общим мнением:

– Они (ОПА!)НУТЫЕ!

Бокса пытается примирить нас, недоспавших, с реалиями:

– У вас двойные стандарты: горланить в автобусе песни советских композиторов пять часов к ряду, или провожать Марика на весь отель под тамтамы и «это сладкое слово – мин нет» – это нормально [1] Искажённая цитата песни «Минет» группы Сектор Газа из культового альбома «Ядрёна вошь» (1990), половина песен из которого в репертуаре Банды ? А людям о политике уже и поговорить нельзя?

– А один паяц, когда на третьем этаже ржёт, на первом кони приседают! – поддакивает за политически активных туземцев Профессор, давно имеющий на меня крокодильский зуб.

Но перед самым уже отъездом и нам захотелось взбодриться кофеём в том самом баре, откуда разносились крики. А то и поучаствовать в политических баталиях. Но охранник после «сейчас узнаю» вернулся через минуту с политической нотой протеста:

– Всё-таки закрыто.

– Они не просто (опа!)нутые, они ещё и сволочи!

30 октября, 02:00

Если самолёт в пять, зачем в час уже в аэропорту? Перестраховались с учётом африканского «поле-поле»? В аэропортовском терминале (терминал уже без всяких кавычек) всё вымерло, даже внутрь запустить некому. Оттого коротаем последние сонные часы в баре: долгожданный двойной «экспресс» [2] Имеется в виду двойной эспрессо. Иронический намёк на ложную «народную» этимологию слова «экспрессо» якобы от слова «экспресс», то есть «быстро приготовленный кофе» вперемежку с открытием последнего дня – Зелёным Таскером.

До регистрации больше часа, а мы уже вымотаны вконец. А до дома ещё сутки с лишним, на перекладных. А мысли уже давно там. Делюсь своими впечатлениями о возвращении:

– После всех этих бескрайних просторов, саванн и прерий возвращаешься домой, а тот вдруг стал таким маленьким: как в ладошки сложить.

На что Бокса среагировал очередной нетленкой:

– Дом такой же. Просто ты за это время стал Великаном. Но со временем бетонные стены снова превратят тебя в безногого карлика.

Бред начинается: вполглаза отцы смотрят футбол по телеку. Меня насторожила фамилия голкипера: «Лузи» [3] Loose (англ.) – потеря, проигрывать утрачивать. Отсюда лузер – неудачник, человек потерявший/лишённый чего-то . Как-будто производная от «луза» (дырка, жопа) и «лузер» (лишенец) ? Пытаюсь прогнать дурные мысли… Из остальных посетителей кафе лишь двое парней из ЮАР. Уже сутки смотрят телик – ждут самолёта. Вот же не повезло парням: «Ля куна матату!» Прочих живых душ в пределах терминала и подле не обнаружено. Странно… а где остальные пассажиры нашего рейса? Странно… Очень стран-н-н-но…

30 октября, 03:00

Ну запустили внутрь, а толку: регистрацию не объявляют, людей по-прежнему никого… только мы и пять инвалидных колясок в углу… так ведь и нас сейчас тоже пять, без отчалившего накануне вечером Марика… пять безногих карликов! Может, гонки устроим, чтобы хоть как время скоротать? Сейчас Лео кому-нибудь из обслуги ноги сломает. Их и покатаем наперегонки.

Но катать кроме самих себя некого – в огромном терминале пусто. На самом деле уже не смешно: где люди-то?! Последний уморительный отжигной день с карусельками и гуслями превращается в сюжет кафкианского рассказа [4] Франц Кафка – немецкоязычный писатель (родился и жил в Праге), одна из ключевых фигур литературы XX века. Его произведения отличают доведённые до абсурда антиутопичные идеи развития европейской цивилизации, пронизанные тревогой и страхом перед будущим человечества, всё более погрязающего в бюрократии и тоталитаризме. Основные темы его произведений: беспокойство, отчуждение индивидуума перед лицом обесчеловечивающего, усреднённого по самой нижней планке социума . Когда наконец появляется человек, который хоть что-то может сказать, понимаем: не к добру смеялись.