Дина Гусейн-Заде - Пуговицы. Мир после удара

Тем не менее, жизнь множилась, и множилось счастье внутри неё! Ведь с появлением первенца всё наконец-то встало на свои места. Из бездаря, как любила называть её мать, она сама вдруг стала матерью. Ещё двух двойняшек вдобавок к первым она зачала с мужчиной, похожим на главного героя из любимого романа и произвела на свет в отделе родной библиотеки. И ведь это ещё не конец её похождениям! Что интересно, она совсем перестала плакать от грусти, печали, сплина и меланхолии, и оставила себе возможность пустить слезу разве что от умиления. Да и как можно очевидно грустить, если глаза её детей светятся от того, что она им нужна.

Немного омрачала её семейное счастье мысль, что она стареет и слишком скоро уже не сможет больше создавать жизнь. В такие дни тяжёлых мыслей ей априори становилось очень жалко себя и особенно детей, которых она могла бы родить. Врач объяснила ей, что когда наша мать-героиня беременна, то гормоны позволяют её чувствовать себя почти всемогущим божеством. Её глаза светились, её кожа светилась – она вся светилась! Но после родов гормональный фон потихонечку менялся, и священная корова готова была вновь кинуться на любого, лишь бы снова почувствовать это ощущение священности. Этакая материнская наркомания.

Однажды она разговорилась на работе с человеком, что принёс с собой собственные записи. Такие люди вызывали особые трепетные чувства в её душе. Мужчина с женщиной разболтались, беседа текла звонким ручьём и вела к пикантному продолжению.

Наша жрица делилась:

– А знакомы ли Вы с тем фактом, что в языке народа пирахан не предусмотрена рекурсия?! Голоштанные их дети! Вот не знаю, как бы мои чадушки могли бы без подобного перекрутиться! А как бы могла я перетаптываться без моих чад? «Дети сразу и непринужденно осваиваются со счастьем, ибо они сами по природе своей – радость и счастье». 8 8 Виктор Гюго

– Я считаю, что преступно рожать, пока в детдомах остаётся хоть один ребёнок, – заметил бездушный писака.

– Что за фортель! Эпидерсия какая-то! Окститесь! Вы просто ничего не понимаете в материнстве, потому и гиперболизируете! Какое возмутительное реноме!

Пикантное продолжение отменилось и мужчина ушёл, а той же ночью ей приснился самый страшный за всю её жизнь сон.

И приснился ей сон.

В этом сне идёт мать-героиня в детский дом, чтобы забрать к себе под крыло одинокую душу. К ней навстречу выбегает маленькая девочка с глазами цвета «забери меня, я буду самой послушной»! Женщина гладит ребёнка по голове и радость переполняет их обеих. Тут из-за угла появляется ещё один ребёнок с глазами цвета «Забери и меня! Обещаю быть тебе самой стойкой опорой»! Женщина гладит по голове и его. Как же всё здорово!

Но вот её начинают окружать другие дети с глазами цвета «меня-меня – всё, что угодно, только не оставляй меня здесь»! Они окружают её в плотный круг и тянут свои маленькие хрупкие ручки. В какой-то момент мать даже превращается в одного из многоруких индуистских Богов, чтобы попытаться протянуть руку помощи каждому из ребятишек. Но даже этого не хватает на всех сирот.

И, когда она осознаёт свое бессилие, божественные руки начинают отламываться, сыпаться, превращаться в пепел и ничего не получается с этим поделать! И закрывает мать-героиня свои глаза от сирот, но слышит, как все эти дети плачут.

Она проснулась посреди ночи, вся в холодном поту, и заплакала горько-горько. «Мамочка, что с тобой? Не плачь, пожалуйста!» – закричали наперебой её маленькие испуганные ангелочки. «Чадушки мои… Ах, дети, если бы вы только знали»! – и разрыдалась пуще прежнего.

Библиотекарше было так тоскливо после этого сна, что она не могла нормально выполнять никакие свои обязанности. Апатия жрицы так затянулась, что к ней пришлось спуститься самому главному Архиватору, что знает всё на свете, даже если ты ему ничего не говоришь.

– Будьте добры, дайте мне запись с номером 987/11111.

– Подождите. Запрос обрабатывается, – сказала она, не обращая никакого внимания на то, кто именно стоит перед ней. – Получите, распишитесь.

– Я хотел бы, чтобы Вы прочли заметку на полях на странице 112. Я когда-то сам её сделал специально для Вашего случая.

Библиотекарша медленно подняла голову, и её удивлённый взгляд встретился со всезнающим взглядом начальника.

– Ах, Архиватор, простите! Я Вас не идентифицировала! Обычно вы громче постукиваете своей аристократической тростью.