Мария Рыкова - Дело во мне

«Все твои слова – пустой звук, потому что строить догадки может каждый, доказать их пригодность – лишь тот, кто знает, о чем говорит. А ты не знаешь. Что может быть хуже, чем медленно и тихо оседающая в собственной душе бесполезность и жалкость? Что может помочь тому, кто уже все для себя решил? И нужно ли спасать таких? Тебя уже не спасешь. Зараза пропитала каждую твою клетку. Болезнь проникла в мозг, и ты уже никогда не сможешь быть нормальным».

Робби, глядя в отражение собственных глаз, видя все и не скрывая ничего, впился пальцами больной руки в окровавленную ладонь и сжал настолько сильно, насколько ненавидел себя. Презирая свои слезы, который лились на протяжении всего времени, презирая крики помощи своего несуразного тела, которое ни в чем не виновато, упиваясь собственной жестокостью… Робби продолжал давить, пока кровь не начала пузыриться и фыркать. Тогда он небрежно стряхнул алые слезы тела на белый кафель, вытер руки и туго перемотал их бинтом – чтобы не раздражало. Потом снова посмотрел в зеркало, поправил несколько взъерошенных прядей и вернулся в толпу, которая никогда не узнает истинной причины его отталкивающих противоречий.

– Маша, ты не поверишь, тут наши голубки ненаглядные разругались. Ну как кто? Афанасьева с Гордеевым. Она его приревновала к Лене, ну та, которая никогда не красится, худая очень… – Алина говорила быстро, бегая глазами то по ней, то по лицам вокруг. – Он просто подошел к ней, типа поговорить, положил ей руку на плечо, а та приревновала. Так вот, они разругались, она сейчас на балконе сидит, закрылась там, курит, а он даже не думает идти за ней. – Алина пыталась выразить досаду, но глаза ее горели от удовольствия. – Тебе подлить? – Маша молча следила за Алиной, которая и не ждала ответа. – Так, а ты Валю видела? Ну такой, у него глаза еще немного вразлет и навыкате? Нет, не знаешь? Он сказал мне как-то: «Маша необычайно развита, а мне как раз нужна та, кто будет меня вдохновлять». Иди-иди, поздоровайся с Валей. Он очень уж ждет тебя. Ну, Маш! Я ему уже пообещала. Спрашивал меня, где ты учишься, с кем общаешься… – Она многозначительно подняла бровь. – Короче, иди к нему, все сама поймешь. Мне кажется, он влюбился, но это не точно. Иди к нему! – Она почти исчезла из виду, когда Маша негромко окликнула ее:

– Алин, а кто этот Валя?

Чем дальше Маша пробиралась вглубь комнаты, тем тяжелее и противнее становился воздух. Интерьер квартиры никак не сочетался с атмосферой и людьми: огромные вазы с гортензиями на фоне позолоченных рам в стиле вычурного барокко и бутылки из-под пива, небрежно оставленные на блестящей поверхности французского столика; театральная напыщенность мебели резко контрастировала с арт-хаусной музыкой и резкими воплями пьяных подростков. Она плавно перемещалась по комнатам, ни с кем не здороваясь. Она искала Тему, который обычно всегда очень тепло встречал ее.

– Маша! Привет, моя дорогая зазнайка! – Тема появился довольно быстро в обнимку с каким-то парнем. – И ты снова с хмурым лицом. Моя школа. Ну прости, я знаю, ты не любишь все это, но я не мог не позвать тебя.

– Ты же знаешь, я бы не обиделась.

– Ага, все вы, девчонки, так говорите, а потом игнорите неделю. Я не куплюсь на эти ваши уловки, мадам. – Тема аккуратно чмокнул Машу в щечку. – Но слушай. Ты сможешь найти себе здесь достойную компанию. О, Вера. Иди-ка сюда.

Вера, высокая девушка с бледным безразличным лицом, остановилась и посмотрела на них.

– Знакомься, это Маша. Мой лучший друг, – Гордо, наигранно насупив брови, сказал Тема. – Понятие «подруга» она не признает.

– Ага, и я постоянно забываю, где у тебя бар, – бросила Маша, внимательно глядя по сторонам. – Тем?

Тема, упав в бездну небытия, сосредоточенно рассматривая ее мерцающие локоны, открыто игнорировал вопрос.

– Так, понятно. – Маша похлопала его по лицу. Тема медленно поднял на нее глаза и блаженно улыбнулся.

– Маш, я так тебя люблю. Ты знаешь?

– Знаю-знаю, дорогой, я тоже тебя люблю. – Она усадила его на софу. – Ему нужна сладкая газировка, желательно ледяная. Кто-нибудь может принести?

Никто не шевельнулся, лица сохраняли невменяемость. Маша спокойно выдохнула и, оставив большого друга в том же положении, направилась на кухню. В мутном воздушном пространстве повисла атмосфера интеллектуального спада, и ей захотелось как можно быстрее смыться.

– Опа, какие люди. Мария. – Маша сразу узнала его голос. Она обернулась.