А. Писателев - Тысяча снов. Сборник рассказов

Она, отчаянно, сильнее нагнулась к нему, оказавшись лицом полностью над шихтой и, не в силах сдерживать больше внутреннее напряжение, громко закричала в него так, что все члены комиссии ужаснулись:

– Я люблю тебя!!! – Вибрации от ее голосовых связок эхом разбредались по всем предметам вокруг.

Разогретый раствор забурлил по внутренним стенам контейнера, обжег им руки. Океанова оттолкнуло неизвестной неожиданной силой выдоха назад. Он прикрыл лицо рукой, от надвигающегося разрывного свечения.

Прогремел резкий взрыв ярко-фиолетового излучения….

Члены комиссии повалились на землю. Океанов, лежа на полу, убрал руку с лица и увидел…, как Она все так же стояла перед шихтой. Но….

Часть алмаза при взрыве отлетела вверх и поселилась в ее живых зрачках, вонзилась в ее глаза, проскользнув сквозь несомкнутые веки, навсегда убив в ней чувства….

Как многогранна она была теперь…. Вся переливалась лучами световых отражений, огранка линий ее лица, скул, носа, губ и… глаз, ее фиолетовых глаз, говорила о том, что это самый безупречный алмаз, какой только может создать природа! Таким холодом смотрела она теперь на Океанова, безмолвным чувством чуждости к нему, к себе, ко всем, кристальным холодом….

На дне шихты все еще лежал и отражался блеском десятисантиметровый монокристалл алмаза, который образовался вследствие взрыва.

Комиссия ахнула в изумлении, все засуетились, стали доставать многократные сканеры-лупы, проверять грани совместимости. Но, сколько бы они не проверяли, Океанов знал, что никаких изъянов там быть не может, ни в кристаллической решетке, ни в структурном расположении, ни в четкости граней. Потому что настоящим идеальным алмазом – была Она….

Океанов так и не узнал ее имени. Хотя, как бы ее не звали, ее имя было Криста́лл.

– ДоГ’тор, здГ'раствуйте. Мама меня прислала к вам, сказала, чтобы вы помогли мне с насморком. На улице солнце, теплая погода, а у меня нос так заложило, что ничем не разложишь.

– Это, мой юный друг, неспроста. Нос очень часто закладывает от обиды. – Доктор протянул парню аскорбинку, а вслед за тем, достал из-под стола красочную книжечку и протянул ее вперед. – Вот.

– А поможет? – Спросил парень гнусавым говором и, не дожидаясь, принялся читать.

– Смотрите! Небо тлеет!

И, правда, вдали окна полыхали отголоски закатного пожара. Крестообразная перепонка окна разделяла небо на четыре части, каждому по кусочку, а одному досталась маленькая форточка.

– Представляете, каким будет старт? – Сказал один из мальчишек. Дверь в комнату отворилась, и показался мужчина с усами.

– Ну, что, поехали?

Трое ребят встали и направились к выходу. Четвертый мальчик, смотревший в маленькую форточку, остался сидеть.

– Яромский, ты с нами? – Обратились ребята к мальчику.

– Да я это…. Позже вас догоню.

Когда дверь закрылась, он один в своей комнате, полностью завладев окном, всеми четырьмя отсеками, подумал об одном. Взял аккуратно руками невидимый штурвал, крепко сжал его, так что на нем заскрипела кожаная обшивка. Застучал поддонный вал, куча тумблеров защелкала вверх, невидимо подсвечиваясь желтыми и зелеными огоньками. Серьезно приложив пустую ладонь к уху, он произнес в рацию рывками:

– 205-тый. К взлету готов. Прошу дать разрешение. – Сухое радийное молчание в ответ. – 205-тый, прием. Прошу дать разрешение на взлет. Полоса А-111, восточное направление.

– Разрешение…. Пшшшш…. Взлет, на… полосе…. Пшш.

– Да, что, черт возьми, у вас там происходит?!

– Не… Разреш…. Пш….

Он круто вывернул штурвал, побрезговав предупредительными красными сигнальными огнями по краям взлетной полосы. Со старта дали ускорение шасси, прокрутившись множеством оборотов на одном месте, утопая в дыму собственного нетерпение. Скрежет вырвался из-под низа и выкинул вперед в воздух маленький белый аэроплан….

Ветровое стекло обратилось в туман, безболезненно врезаясь в огромные комья облаков. Яромский выключил свой радиоприемник, который шипел еще земным негодованьем шипящих слов. Рычаг управления наклонился назад, унося планер вверх, чтобы миновать облачность и вспорхнуть к чистому небу.

Облачность не рассеивалась. Туман незаметно приобретал сыростный оттенок октября. На лобовом стекле появились маленькие капельки, куда-то против закона притяжения со свистом стекающие вверх.