Геннадий Ананьев - Жизнью смерть поправ (сборник)

Вот так прошел первый день, миновал второй, прошел третий…

Вечерами она рассказывала о сплетнях, какие полнили село, но ничего не говорила о том, что намерена делать. Вроде бы ей было просто любопытно, что говорят в селе, и не более того. Но это было далеко не так. Нескольких женщин, собиравшихся вызволять хозяйку магазина, она уговорила не спешить:

– Иль пустоцвет в салат пригоден?

– Какой такой пустоцвет? Охальничают, а мы терпим молча, да?

– Потерпим, товарки. Потерпим, пока завязь дозреет…

Она рассуждала, как мудрый стратег: малым числом протестовать пользы мало, вот когда возмущение наберет всесельскую силу, тогда можно и за скалки браться.

И еще она встретилась с Остапом Нестеровичем. Стыдить принялась за измену, как она выразилась, идеалам ветеранства.

– Ты бы, Марфа, брод прощупавши, лезла в воду, – одернул ее Остап Нестерович. – Я же хотел как лучше. Вышло плохо, согласен, но я не сложил руки. По какому сигналу приезжала комиссия к любимому твоему? И о беде, село постигшей, писал. В район писал. Ни ответа, ни привета… Губернатору, эка – чин, на козе не подъедешь, оттуда и пожаловала комиссия. Только к Илье. Про село ни гу-гу. Вот теперь мозгую, к кому еще обратиться. К президенту – рановато. Это уж последняя инстанция.

– Давай вместе помозгуем. Он же пограничником был много лет. Не обратиться ли к ним? У нас же что? Криминал самый неприкрытый. Не иначе, как ФСБ разбираться. И Илюше заодно помощь.

– Пожалуй, стоящее дело…

– Ну и прекрасно, – вздохнула Марфа облегченно. – А я-то считала тебя изменщиком, с кем бороться придется. Теперь-то вдвоем полегче станет.

Еще пара дней прошла, и село забурлило основательно. Вот тогда Марфа и ее близкие подруги бросили клич: за скалки, товарки! Мужиков не брать. Толку от них, старых, никакого, почитай, а зацепку они дадут. В бунте село могут обвинить. С баб же – какой спрос?

Все до одной вышли на улицу. Почти все взяли не только скалки, но крышки от баков для кипячения белья. Звонкие и на щиты похожие. Ну что тебе рыцари, только в юбках и со скалками вместо мечей. Внушительным звоном подбадривая себя, пошагали к дому мироеда, который охраняла пара уркаганов и куда увели продавщицу. Впереди всех – Марфа-атаманша. Года не берут ее. Крепкотелая, бойкая, решительная. Она готова была пустить в ход скалку первой, но все пошло не по ее предположению: звонкая женская толпа еще не подошла вплотную к дому, а на крыльцо уже вышла хозяйка магазина. Улыбнулась, поклонившись поясно:

– Спасибо, родные! Большое спасибо.

Ну, недоумение у всех: выглядела она не измочаленной, а даже довольной, старательно скрывавшей это свое состояние духа.

Недоумевать и удивляться кто запретит, а не станешь же спрашивать что к чему. Неловко подобное. Открывай магазин и начинай продавать продукты, какие не успели испортиться.

Марфа не стала, как обычно, ждать вечера. Из магазина – к суженому. Известила радостно:

– Наша взяла! Никто не отлынивал, вот и победили.

– Неужели считаешь, что теперь отстанут? Нет… Жди со дня на день ответного шага. Только я не намерен ждать. Сегодня же поговорю с управляющим языком мужчины.

– Не пущу! Встану в двери, руку же не поднимешь. Я вполне понимаю: сделан первый шаг, будут и дальше. Твое же вмешательство может помешать. Юзом все пойдет.

– Что же получается? Я – дитя малое, беспомощное. Не приемлю!

– Согласишься со мной, если хоть чуточку любишь меня.

– Так нельзя…

– Можно! И нужно. Не упрямься, любим. Давай я тебя поцелую… Вот и ладно. Теперь я могу идти спокойно…

– Ты что, дура, себе на задницу приключения ищешь?! Я снизошел появиться у тебя, предупредить чтобы…

Докончить угрозу управляющий не успел: ухват, обхватив шею, припечатал его к стене.

– Убью! – взревел управляющий, пытаясь высвободиться, но получил пинок в пах.

– Ерепениться не перестанешь, инвалидом сделаю! На всю оставшуюся жизнь. На баб смотреть только станешь, слюнки глотая.

В это самое время в дом ветерана вбежала запыхавшаяся почтальонша:

– К Марфе управляющий ввалился!

Забыл Илья Петрович строгий запрет Марфы: она в опасности, и это самое главное! Пошагал размашисто, чтобы не припоздниться.

Не к шапочному разбору подоспел, а почти к полному торжеству Марфы, хотя управляющий продолжал грозить карой суровой, но после очередного пинка угрозы его звучали не так грозно, даже без мата.

– Отпусти его, Марфуша!

– Уходи от греха подальше! Я сама с бугаем этим разберусь.