Валерий Семыкин - Ангел не придет за тобой

Суббота. Короткий рабочий день, поэтому удастся добраться до дома пораньше. Коллеги по работе предложили потусить сегодня вечером в каком-нибудь клубе, но я отказался. С меня пока хватит тусовок. Голова забита совершенно другими вещами. Рита, мальчик Дима. Сегодня надо будет еще побыть рядом с малым, и если с нами снова случится что-то такое же странное, то… То я сошел с ума, либо Дима вправду видит то, о чем говорит, что в принципе тоже сумасшествие. Может я все еще не отошел от того пойла, что намешали мне тогда в клубе? Бред. Два дня уже прошло. Так, все! Надо меньше думать, а то точно поеду головой.

Около трех часов дня я был у своего дома. Как это нестранно, но Дима снова был на своих качелях. Неужели он весь день здесь находится? Я ему не говорил, что сегодня освобожусь раньше. Заметив меня, он сразу помчался ко мне из-за всех ног, словно к родному человеку. Это не удивительно, ведь я, наверное, единственный, кто попытался поверить ему.

– Привет, Игорь! Ты выйдешь еще? – с надеждой спросил Дима, добежав до меня.

– Привет, малой. Да, конечно. Куда я денусь, – с доброжелательной улыбкой ответил я.

Через двадцать минут мы уже катались на моем Шевроле по окрестностям города. На улице было еще достаточно светло.

– У тебя есть друзья? – спросил я Диму, переключая передачу.

– Нет. Мне не интересно с ними, – угрюмо ответил малой.

– А что так? Неужели нет общих интересов ни с кем?

– Нет. Одноклассники постоянно говорят о компьютерных играх. А у меня нет компьютера. Раньше я говорил им об ангелах, но потом устал. Они называют меня вруном и сказочником. Сейчас со мной никто не дружит.

– Да уж. Если даже ровесники не верят, то взрослые и подавно. Но ты не унывай. Я… Почти верю, в то что ты видишь что-то необычное. Но что это такое… Я абсолютно не понимаю.

– А у тебя есть мама и папа? – вдруг сам решил сменить тему мальчишка.

– Когда-то были…

До полутора лет у меня была полноценная семья, хоть я этого совершенно не помню. Историю о моих родителях и о моем попадании в детский дом мне рассказала наш воспитатель Галина Михайловна, не за долго до моего совершеннолетия. В приют меня привела моя бабушка. Она долго тогда плакала, но говорила, что не может поступить по-другому. Мои мать и отец попали в страшную автокатастрофу и погибли на месте, пока бабушка приглядывала за мной дома. После случившегося ей пришлось оставить меня у себя. Но бабушка была уже слишком стара и больна для постоянных ухаживаний за меленьким ребенком, а другие родственники либо не хотели, либо не могли взять меня к себе. Поэтому спустя два месяца жизни со мной и с ролью матери-одиночки бабушка сдалась, и отправилась со мной в приют. Но дошла она туда только с третьего раза. Остальные два она разворачивалась на полпути со слезами на глазах. Но здравый смысл однажды взял вверх над бабушкой, ведь она хорошо понимала, что сможет прожить еще лет десять, не больше. И тогда я все равно попаду в детский дом, но только в совершенно не подходящем возрасте и с сильной душевной потерей. Лучше было делать это сейчас, и она решилась. Тогда я остался в приюте вместе с письмом, в котором бабушка рассказала обо всем этом. Она попросила передать его мне, когда я выросту и буду покидать детский дом. Однако со временем это письмо затерялось, но ее содержимое осталось в головах преподавателей приюта, из которых оно и дошло до меня. Бабушка не хотела, чтобы я чувствовал себя брошенным и ненужным. Так же она не хотела, чтобы я держал зла на нее. Но я даже не думал этого делать. Выпустившись из приюта, я сразу попытался разыскать ее. И нашел. Три могилы. Матери, отца и бабушки. Рядом, друг за другом. Как оказалось, после нашего расставания с бабушкой в детском доме, она прожила всего год. И явно этот самый год был не лучшим в ее жизни. Ей было больно, как и мне сейчас, потому что я узнал об этом. Я смотрел на фотографии своих родных, на никем не ухоженных могилках и плакал. Плакал, потому что больше ничего сделать не мог. Было ложное чувство того, что я что-то упустил, что я в чем-то виноват. Никому не пожелаешь познакомится со своей семьей вот так.

– Это очень грустно, – чувственно прокомментировал Дима мою историю.

– Да уж, – ответил я, глубоко вздохнув и не дав моим глазам заблестеть от слез. – Поэтому Дима, я могу тебе только сказать, чтоб ты ценил своих родителей, хоть они у тебя и не авось, открыто говоря. Зато живые и хоть иногда рядом.

Закончив говорить, я услышал, как в моем животе забурчало. Точно, я же хотел чего-нибудь перекусить.