Алексей Рыжков - Тени наших крыльев

Взлетали на рассвете, так что из провожающих был только Макарыч. Ещё затемно шеф выгнал оба Яка из ангара, и теперь маялся, поминутно поглядывая на часы. Зильберман с термосом в руках стоял, облокотившись на крыло, Женька Коста сидел в кабине, позёвывая.

– Ну? – Грозно спрашивал Саныч у низких туч. – И где этот Дон Жуан хренов?

– А вон он – Коста сладко зевнул. – В одних трусах чешет. – Макарыч выматерился и, сплюнув, скрылся в ангаре.

– И я бы сказал-таки, хорошо чешет.

– По машинам – скомандовал повеселевший шеф и Зильберман полез в кабину.

– Саша, мне что, прямо так и заводить?

– Йося, я тебя умоляю, только не так как в прошлый раз. Твоя Циля нам этого не простит.

– Кто бы говорил – проворчал Иосиф Давидович и поправил очки в тонкой оправе. – От винта! – Рявкнул он и крутанул стартер.

Мухин, тем временем, был всё ближе. Он махал руками, строил гримасы, но что хотел выразить, пока было не ясно. Ему оставалось метров двадцать, когда на край бетонки вылетел полицейский уазик и, набирая скорость, помчался к ангару клуба. В этот момент, запыхавшийся Санёк, взлетел по крылу, перевалился в кабину и, захлопнув фонарь, дал газ. Непрогретый движок недовольно чихнул, чуть снизил обороты, а потом взревел в полную мощь. Як-52М взвихрил винтом воздух, покачнулся на шасси и покатился вперёд. Сан Саныч нахмурившись, наблюдал эту самодеятельность, уазик врубил сирену.

– Ну, эти проблемы нам вообще ни к чему. – Пробормотал он и тоже добавил оборотов, – второй Як выкатился на взлётку.

Уазик натужно кашлял движком, мерцал синей мигалкой, выл сиреной, но всё тщетно. Красно-белые крылья уже мчались навстречу небу и свободе, и не было в мире силы способной прервать этот нахальный полёт.

Як вонзился в серые тучи, мелко затрясся в вихревых потоках, и Санёк чуть прибрал газ. Торопиться уже некуда, он успел, он в родной кабине, ручка управления привычно зажата в ладони, привязные ремни застёгнуты, пожалуй, только внешний вид пилота подкачал. Блин! Как я в Богашёво из кабины буду вылазить, там технари лягут от хохота. Сзади зашуршал фольгой штурман Зильберман, по кабине поплыл умопомрачительный запах. Йося наклонился вперед и закричал.

– Александр Юрьевич (Санька он в пику Хренову всегда называл по имени отчеству), хотите пирожок?

Санёк сглотнул слюну, после бурной ночи и утреннего марафона есть хотелось отчаянно.

– Не откажусь. – Он откусил горячий мягкий пирожок с мясом – А как с борщом, Иосиф Давидович? Будет?

Зильберман прямо воссиял.

– А как же, дорогой Александр Юрьевич, в этот раз моя Циля превзошла себя. Я сейчас открою крышечку, вы только понюхайте.

– Не надо! – Почти закричал Мухин. – Я потерплю до промежуточной.

В этот момент самолет вынырнул из облаков. Необъятная синь разверзлась со всех сторон и у Санька, как и в самый первый раз, захватило дух от восторга. Это невозможно сравнить ни с чем из земного. Секс, водка, сумасшедшие гонки на байке – это всё там – внизу. А здесь иной мир, другие вызовы, другие реакции. Саня окинул взглядом лазурную чашу небосвода и тут Як Косты и Хренова появился с левого крыла. Шеф подавал знаки, и дураку ясно – надень гарнитуру, гад. Саня покорно надел наушники и включил маломощную переговорку.

– То, что ты от Чурбанова драпал – твои проблемы. – Спокойно говорил шеф. – А вот то, что на взлёт пошёл без подготовки, убью засранца. В Томске сядем в Богашёво, прям там и убью на лётном поле. Как понял, второй?

– Понял вас, первый.

– Тебе что баб мало? Смотри, добегаешься, пристрелит он тебя, в конце концов. И поделом.

– Таки да, Александр Юрьевич – включился в канал Йося – Спать с женой начальника милиции как-то не очень. Не то шобы плохо, нет, я бы так не сказал. Скорее, вредно, да. Для здоговья.

– А если это любовь? – С вызовом спросил Санёк и старшие, многоопытные товарищи заржали.

– Ну, конечно! Тогда да! У тебя это какой по счёту роман? Йося, у тебя феноменальная память, напомни товарищу.

– Да ну вас – надулся Санёк. – Лучше б за курсом следили, вон на два градуса на юг ушли.

Подкрыльевые каплевидные баки Макарыча работали превосходно. За две недели их облетали оба экипажа, так что к двум висящим под крыльями сорокалитровым бандурам привыкли. Скорость из-за дополнительного сопротивления чуть упала, но дальность полёта увеличилась почти на двадцать процентов. Так что, когда они через четыре часа подходили к Томску, топлива было ещё на сто пятьдесят км. С диспетчерами общался Сан Саныч, ему в этом равных не было. В случае чего он кого хош подвинет, Боинг там, Эйрбас, ему пофигу – отправит на второй круг, а свой клуб посадит в лучшем виде. Так и на этот раз. Минут пять Хренов потрещал с Богашёво, потом взял управление у Косты и забурчал в переговорку – Мухин, висишь на моём правом крыле как влитой, понял? Смотри не облажайся, я им напел, что чемпионы Европы заход делают.