Леонид Резников - Али-баба и тридцать девять плюс один разбойник

– Пополам? – засомневался Касым, ища подвох в хитрых глазах Али-бабы. – Почему пополам?

– Мы же братья, вот я и подумал, что разделить золото по-братски будет самым правильным.

– Я согласен! – обрадовался жадный Касым, рассчитывающий на самом деле не более чем на треть. Вопросов к Али-бабе у него не осталось. – Давай мою половину!..

Как видите, Али-баба оказался не так прост, и, благодаря собственной изворотливости, избавился от жадного брата малой жертвой. Касым тоже счел себя вполне счастливым и полагал, что очень удачно надул младшего брата, провернув доходную сделку, не стоившую ему ни единого динара. Он даже про дрова позабыл. Ослик в тот же день получил новую уздечку и отборный овес, чем остался несказанно доволен, а великий дух пещеры Сим-сим немного развеялся от скуки и досадил своим слишком шумным хозяевам. В общем, все остались довольны, чего нельзя было сказать о разбойниках.

«Коршуны пустыни» вернулись в пещеру только поздним вечером. Стеная от жажды, головной боли и полного истощения сил, оборванные, грязные и обгоревшие под лучами нещадного южного солнца, они наконец вползли в свое логово. Сил у бравых разбойников хватило лишь вдосталь напиться из нескольких источников, у которых произошли небольшие, совершенно безобидные потасовки, ведь каждому хотелось поскорее припасть пересохшими губами к чаше с живительной влагой. Но стены пещеры давали не так много воды, а жажда была невыносимой. Те, кто напился, отползали в сторонку и мгновенно забывались тяжелым, беспокойным сном. Лишь перевозбужденный до крайности Ахмед никак не мог угомониться.

Напившись, он набросился на притихшего в дальнем углу пещеры Махсума. Вид у того был жалкий и какой-то забитый, а когда к нему подлетел Ахмед с кинжалом в руке, молодой предводитель разбойников и вовсе побледнел, что было заметно даже сквозь свежий загар, и еще сильнее сжался, закрывшись руками.

– Проклятая бледная собака! – накинулся на него Ахмед, сверкая глазами. – Говорил я тебе: не надо пить! Говорил или нет? – Осатаневший телохранитель схватил Махсума за грудки и затряс, словно тряпичную куклу. Зубы у Махсума клацали, но в ответ он только мычал, делая безуспешные попытки вырваться из цепких пальцев Ахмеда. – Отвечай мне, гнусный шакал, именующий себя громким титулом «шеф»!

– Ну чего ты, Ахмедик? – хныкал Махсум, отворачивая лицо от брызгавшего слюной рассвирепевшего разбойника. – Ошибся, с кем не бывает.

– Ошибся?! Да ты посмотри, что ты натворил? – Ахмед полоснул воздух кинжалом, и Махсум зажмурился, ожидая прикосновение холодной костлявой руки смерти, но Ахмед сдержался. – Суслик ты паршивый, вонючий отпрыск гиены и змеи! Мы унижены, оскорблены, обворованы, наших коней увели! И кто? Паршивая горстка караванных трусов, что только и могут нападать, как на беззащитных разбойников! Да над нами теперь будут потешаться все кому не лень от Багдада до Хорезма!

– Это я натворил? Я?! – вскинулся Махсум, резким движением отбросив руку Ахмеда. – Разве я вливал в глотки твоих идиотов вино литрами? Не умеешь пить – не берись! Я, между прочим, сражался сразу с тремя!

– Видел я, как ты сражался, – негодующе сверкнул глазами Ахмед, но вдруг немного поостыл. – Валялся, как шелудивый пес, у ног меднолобых негодяев и скулил, моля о пощаде!

– Их было трое на одного! А у вас – один на двоих – троих! – бросил Махсум в лицо телохранителю. – А вы там куличики долбанными тюбетейками лепили, строители хреновы!

– Чалмами, – машинально поправил Ахмед. – А-а, да что теперь говорить.

Он безнадежно махнул рукой, опустил кинжал и, усевшись рядом с Махсумом, обхватил руками колени.

– Вы лучше скажите, что мы теперь говорить будем Мансур-ако? – вновь перешел на «вы» Ахмед.

– А почему мы вообще должны докладываться какому-то дешевому фраеру?

– Да вы что! – Ахмед выпучил глаза на Махсума. – Вы что такое говорите? Он же нас всех…

– Ну-ну, я пошутил, – запоздало спохватился Махсум, кляня себя за не в меру длинный язык. – Пошутить уже нельзя.

– Шутки у вас… шеф! – проворчал Ахмед и тяжко вздохнул. – Но как докладывать, все равно ума не приложу. Он же с нас живых шкуру спустит.

– Лучший доклад – нападение.

Ахмед немного побледнел и на всякий случай отодвинулся – вдруг действительно набросится и разорвет в клочья.

– Вы серьезно собираетесь напасть на великого Мансур-ако или опять пошутили? – осторожно уточнил разбойник.

– Да не в том смысле! Просто когда будешь беседовать с ним, не давай ему опомниться, выставляй себя героем, а все, что произошло – нелепой случайностью и коварством караванщика.