Лидия Бормотова - Бездна

Артём поглядел на размазанный макияж плаксы и велел приятелю:

– Ступай лучше воды принеси, пусть это чучелко умоется.

Колян не спорил. За чёрными разводами, действительно, трудно черты лица уловить. Насвистывая и размахивая руками, он направился к колодцу.

Артём, бесплодно соображая, куда девать прибившееся к их стае непонятно что, подошёл поближе:

– Как тебя звать-то?

– Инна, – шмыгнул носом, не поднимая головы, клеёнчатый кулёк с белокурой макушкой.

– Инесса, стало быть? – сообразил он и ехидно предположил, даже не подозревая, что попал в точку: – Уж не в честь ли Инессы Арманд?

Девчонка встрепенулась и подняла на парня огромные голубые глаза. Личико оказалось точёным, просто кукольной красоты, даже грязь не могла этого скрыть. Не удивительно, что извращенец возжелал её поиметь. Впрочем, и фигура… Перед глазами помимо воли возникло обнажённое тело, которое он и видел-то мельком, но вот поди ж ты, запечатлелось. Говорят, что совершенством обладают только боги… хм… и если эта пигалица пока не богиня, то до совершенства ей остался один шаг. Даже полшага.

– Откуда ты знаешь?

Артём ответил с серьёзным непроницаемым лицом, глядя прямо в глаза девчонке и чеканя каждое слово:

– Мне по должности положено. Я тайный агент секретных спецслужб.

Теперь Стаська зашлась хохотом, уткнувшись лбом в шуршащий кулёк. Инна сообразила, что и этот парень – шутник. Однако скрытничать не стала. Хоть и выпалила с вызовом:

– Меня так дедушка назвал! Он возглавлял кафедру марксизма-ленинизма! Сама эпоха сделала его идейным! Это теперь его авторитет пообтрепался, потому что читает курс на историческом наравне с другими под начальством отца! А раньше перед ним все трепетали, даже отец!

– Поня-я-ятно… – «агент» в задумчивости потеребил подбородок, успевший нарастить щетинку. Собственно, ничего удивительного. Политика и власть меняются. Кто был никем – тот стал всем и наоборот. На идеологическом фронте тоже штормовые ветра. – Профессорская дочка. Символ мировой революции.

– И ничего смешного! – надула губы девчонка.

– А разве я смеюсь? Радуйся, что тебя Даздрапермой не назвали!

– Дра.. здра… кем-кем? – чумазая открыла рот и смешно сморщила нос.

– Темнота! Да здравствует Первое мая – Даздраперма! – торжественно, как с трибуны на демонстрации, провозгласил Артём, флагом взметнув ладонь. – Во времена марксизма было очень модно.

Стаська от души покатывалась, утирая слёзы.

И тут из открытого настежь дома вышел… Колян. Только какой-то странный. Три пары глаз уставились на высокую фигуру, не спеша и с достоинством направляющуюся к веселящейся компании. Когда это он успел переодеться? И где взял эти шмотки? Шляпа-котелок a-la Чарли Чаплин, строгий чёрный костюм явно не серийного производства, даже не индивидуального пошива в городском ателье, а скорее – принадлежащий салонной элите начала двадцатого века. В любом случае в гардеробе нефора таких вещей отродясь не водилось. Предков дворянского сословия, от которых он мог бы получить наследство, в его роду не числилось, он потомок простых землепашцев. Да и не было у него с собой другой одежды, кроме «прикида». А такие лаковые остроносые штиблеты он и в руках-то никогда не держал… Что за чёрт?!

– К вашим услугам, господа! – Колян, словно подслушав их мысли, немедленно согнулся в полупоклоне, двумя пальцами приподняв котелок, под которым обнаружилась светло-русая стрижка, и широко улыбнувшись.

Артёма приморозило к месту, лишив дара речи, Стаська инстинктивно прижалась к кульку. Крашеный гребень Коляна испарился. Может, он, как несостоявшаяся готка, только прикрыл макушку париком? Изысканными манерами их приятель тоже не щеголял. Откуда такое преображение? Инна, ничего не понимая, хлопала глазами, подозревая, что «шутник» решил их разыграть.

Но вот из-за угла дома послышался беззаботный свист, и через бурьян стала продираться другая фигура, поскрипывая ведром, споткнулась, облилась, выругалась:

– Вот зараза! Темень, блин! Как у негра в заднице!

Никаких сомнений, что это и есть нефор, не возникло. А кто же этот?!!

– А-а-а!!! – девчонки взвились на ноги и влипли в спину Артёма с двух сторон.

Загадочная личность не смутилась, продолжая щедро одаривать «господ» лучезарной улыбкой.

Колян, наконец, добрёл до костра, видя пока только спину незнакомца:

– А это кто? Оказывается, не все готы сбрызнули? Кое-кто поимел совесть не бросить девч… – лучезарная улыбка обратилась на нефора, и он, недоговорив, уронил ведро на ноги, застыв с открытым ртом, не замечая, что вода хлещет в шнуровку берцев, превращая их в утопленников.