Владимир Харитонов - Не верь, не бойся, не проси…

– Я, Артем Павлов из Кинешмы…арестовали за разбой.

– Ни фига себе, – при этом еще и присвистнул, один из подростков, – к нам сам Соловей-разбойник пожаловал.

– По утрам будешь нас будить …свистом, – послышалось с верхней полки, – или кукарекать?

– Ни кукарекать, ни свистеть я не буду, – насупился Павлов, – и стучать – тоже.

Видя, что места на нижних нарах все заняты, он бросил все, что ему выдали на свободное место на втором ярусе. Внутренне приготовился к возможной атаке со стороны своих новых соседей… Воцарилась временная тишина. Затем с нижних нар поднялся крепкий и довольно высокий подросток, лет семнадцати. Одет он был в простенький спортивный костюм черного цвета. Голова обрита наголо, впрочем, как и у других арестованных. На это Артем обратил внимание только сейчас. Сиделец погладил ее правой рукой и произнес:

– Если вправду так, то молодца, меня Максом все зовут. И протянул руку.

Напряжение сразу спало, а когда, отвечая на вопрос нового знакомого, Артем назвал своих знакомых… То к нему после этого со словами: «Я этого знаю», стали подходить и другие пацаны и протягивать руку для знакомства – Денис, Виталий, Олег, Михаил. Знали они, кстати, одного Дениса Нещадимова. Видимо слава о его бесстрашии бежала впереди его.

– А меня тоже обреют наголо? – спросил Павлов.

Мальчишки засмеялись, а Макс сказал:

– Это по желанию, насильно бреют только в кино. Просто так удобнее, не надо заморачиваться о прическе, да и вши не заведутся. Мы сами друг друга бреем, хочешь, и тебя обработаем.

– Да не сегодня, впечатлений и без этого с избытком, – ответил новенький.

– Ну, тогда давай познакомимся поближе, – начал Макс,– сам я с Вичуги, арестован за причинение тяжких телесных повреждений. В этой камере меня выбрали старшим. Остальные пацаны из Кинешмы – Денис, Витек и Мишка сидят за кражи, а Олег – за наркоту. Все мы первоходы неопытные, правда, я крутился с авторитетными людьми. Меня удивило, что тебя самого земляки в лицо не знают. Ведь не Москва…

– Ну, вот сейчас пригляделся, Дениса и Мишку где-то видел. А с Витьком даже вроде дрались…

– О, было дело компания на компанию после танцев, – смущенно начал Виталий, Артема-то он признал сразу, да не признался. – Нам тогда наваляли по-полной, с Темой были такие головорезы, что мама не горюй.

Мальчишки все засмеялись, а Максим сказал:

– Здесь выяснять отношения не будем в любом случае.

– Да я и не собирался, – ответил Витек. Он помнил, как Артем руками и ногами крушил его друзей. Да и самому ему неслабо прилетело.

– Я тоже не собирался, – сказал Павлов, – подрались и подрались. Бывает.

– Так и со мной ты дрался, – вдруг прорезало память у Мишки. – Ты был с какими-то мелкими задирами, похожими с лица, а я с корешом Пашкой. Он боксер и вырубил этих задир, а ты его выхлестнул. И мне за компанию досталось.

Пацаны опять засмеялись.

– Да ты реально драчун,– начал Максим, когда смех поутих, – будем переделывать тебя в дрочуна. Точнее сам переделаешься, посидишь тут…

В коридоре послышался скрип давно не мазаных колес тележки. Открылся «кормяк» так называют специальное окошко в двери. «Баландер», такой же заключенный, который развозит еду, на всякий случай произнес: «Ужин». Мальчишки без спешки со своими тарелками подошли за пшенной кашей и еле сладким чаем. Новые друзья при этом стали доставать из сумок различные продукты, полученные в передачах от родственников. Они выставили на стол конфеты, печенье, колбасы копченые, масло, при этом угощая и Артема. Маслом приправили кашу, посыпав ее сверху сахарным песком, и она стала гораздо съедобнее. После вкусного ужина, Павлов попросил конверт, ручку и бумагу. Он решил черкануть письмо отцу, самому родному человеку на свете, не считая конечно брата. При этом не стал жаловаться на судьбу, доказывать, что он не виноват… Просто попросил по возможности прислать сигарет, чая, зубную щетку, белье…ну, и еды какой-нибудь, не очень дорогой. О себе написал кратко, мол, все нормально, приняли хорошо. Макс объяснил, что письмо надо на другой день взять с собой на прогулку. По пути будет большой почтовый ящик, бросить в него. Затем его прочитают в специальной части и отправят по адресу. Цензура довольно жесткая, все лишнее, зачеркнут до полной нечитаемости.

В двадцать два часа с коридора послышалась команда: «Отбой». Основной свет в камере погас, загорелся ночничок над дверью. Такой же тусклый, как в ИВС. Пацаны разместились по своим местам. Артема удивило то, что разговоры сразу прекратились. Видно молодые сидельцы уже втянулись в режим, а может просто недосыпают. Лежать на деревянном настиле с непривычки жестковато, но после такого же в ИВС и вообще без матраца, вроде как терпимо. Когда стал засыпать, почувствовал укус – ударил по этому месту ладошкой. Потом еще и еще. «Не иначе, клопы», – подумал новенький. С этой напастью он впервые «познакомился» еще в детстве, когда жили в старом доме на улице Комсомольской. Вывести ее совсем непросто, легче привыкнуть и не обращать внимания. Началась размеренная тюремная жизнь…